– Мы знакомы? – спрашиваю я и затыкаюсь от тупости своего вопроса.
Его брови взлетают вверх, а на лице появляется заметная ухмылка. До боли знакомая… наглая ухмылка.
– Знакомы? Марго… могла бы придумать, что-то более оригинальное, – едко усмехается он и идет дальше по коридору.
Я направляюсь в другую сторону полностью обескураженная. Он просто застал меня врасплох…
Дома снова в полном одиночестве, за чашкой кофе, я машинально перебирала эскизы проекта реконструкции старого здания. И тут, среди чертежей, я наткнулась на папку с пожеланиями Рябинина, я всеми силами не хотела смотреть его проект, мне повезло хотя бы в том, что я не была в команде архитекторов, занимающимися этим коттеджем… но интерес все же захватил меня.
Двухэтажный коттедж с большими окнами, выходящими на лес, просторной террасой, и большой светлой гостиной на первом этаже… Три спальни наверху, кабинет, комната отдыха… В папке были не свежие эскизы, рисунки и легкие наброски комнат.
Сердце сжалось от внезапной боли. Это был плод нашей общей мечты, нашей совместной истории.
Мой проект, мечта о доме, которую я рисовала ещё, когда мы с Алексеем были вместе. Я помню, как подробно описывала ему каждую деталь, как мы вместе обсуждали планировку, как он слушал, затаив дыхание, его глаза сияли. Теперь эти труды снова лежат передо мной спустя столько лет…
Но почему и зачем? Он следил за мной и таким образом решил сделать мне больнее? Показать, чего я лишилась? Хотя он был удивлен, когда увидел меня… Я уверенна, что он не ожидал меня увидеть… Тогда я не понимаю, почему он решил украсть мою мечту…
Вопрос висел в воздухе, не давая покоя.
Внезапный жест, импульсивный и необъяснимый, просто вырвался наружу. Я не осознавала, что делаю, пока не услышала резкий, осколочный звон. Стеклянная ваза, подаренная Машей, лежала на полу, разбитая на мелкие кусочки. Острые края блестели под тусклым светом настольной лампы.
Воздух наполнился тишиной, тяжелой и густой, как дым. Я смотрела на осколки, на их холодное, безжизненное мерцание, и почувствовала, как снова внутри меня что-то ломается, раскалывается, точно так же, как эта ваза.
Это был не просто неконтролируемый всплеск гнева, это была какая-то безумная, деструктивная реакция на весь этот коктейль из эмоций – на встречу с Алексеем, на его заказ, на осознание того, что моя мечта, наша общая мечта, была им использована… возможно, как способ напомнить мне о прошлом. Или, может быть, просто так, из-за его эгоизма…
Слезы, горячие и обильные, потекли по щекам, смешиваясь с пылью от осколков. Я опустилась на колени, среди груды разбитого стекла, и впервые за долгое время ощутила себя абсолютно беспомощной, сломленной, раздробленной на мелкие, не поддающиеся склеиванию части.
Каждый день – хуже предыдущего. Я поняла, что эта пустота и затишье до его появления, были лишь предчувствием. Моя душа чувствовала приближения момента, когда болезненное прошлое, вмешается в настоящее.
Утро пришло, как всегда, неожиданно. Я провела бессонную ночь, убирая осколки и пытаясь собрать себя по кусочкам, как разбитую мозаику. Но некоторые фрагменты, кажется, потерялись навсегда.
На работе царила обычная суета. Алиса что-то оживленно рассказывала Ире, но мои мысли были далеко, блуждая в лабиринте неразрешенных чувств и вопросов. Алексей… его образ возникал в каждом шуме, в каждом шорохе.
