Он ведь именно этого и добивается, продолжаю убеждать себя. Но Яр, противореча моей уверенности, становится вдруг серьёзным.
– Как по мне, это самое прямое доказательство, что я уже устал от твоих выходок. Поверь, мне совсем не хочется, чтобы по моему дому без приглашения носилась какая-то ненормальная с битой, которую также стащила у меня, и угрожала моим друзьям своим фетишом.
Во мне точно бомба взрывается. Кайманов, – чтоб его черт побрал! – конечно же не мог не рассказать о том, как отделалась от парня. Резко подаюсь вперёд, готовая не просто наброситься на этого самоуверенного кретина, а как минимум выцарапать его непроницаемые глаза, но он даже с места не двигается, встречая мою выходку абсолютно нейтрально, отчего торможу сама, оставаясь от него в сантиметрах двадцати, но гневно дышать не перестаю.
– Да как ты… – цежу сквозь зубы, но Яр просто меня игнорирует, продолжая.
– Всегда находил страной походку твоего голубка, немудрено, если каждую ночь ему приходится…
Я не выдерживаю, переполняет яростью до такой степени, что перед глазами на секунду всё меркнет. Вижу, уже когда рука летит вперёд, чётко направляясь к проступающей на скулах щетине Рогозина. Вот только до цели не долетает, Яр перехватывает её за запястье, резко выпрямляясь и дёргая вперёд, что я впечатываюсь с размаху в калитку всем телом. Нагретые на солнце прутья обжигают даже сквозь ткань топика и шорт, но я не шелохнусь. С вызовом и неимоверным гневом смотрю прямо в тёмные глаза Яра, выражение которых как всегда нечитаемое. Точно мертвое, глубокое ночное море, пугающее отсутствием видимости дна.
– Не смей сюда приплетать Вадима, – твёрдо произношу я, крайне устав, что Рогозин никогда не упускает возможности принизить его.
Того, кто в отличие от самого Ярослава, меня не бросил и не предал.
Яр нагибается ниже, почти соприкасаясь со мной носом, и понижает голос до вкрадчивого:
– А то, что, Ева? – спрашивает, почти открыто заявляя, что любой мой ответ будет для него смехотворен. Что самое паршивое, я тоже это понимаю, так и не находя быстро ответа. – Ну и отстойный же выбор у тебя, Лиса, что самой вечно приходится заступаться за своего парня. Хотя, как ты уже показала, доминировать – это твоё.
Сволочь…
До скрежета стискиваю зубы, стараясь проглотить миллион слов, что так и рвутся высказать Рогозину, насколько он отвратителен. Не на этот раз, потому что Яр только и ждёт, за что ещё зацепиться. Вместо этого впервые, наверное, за этот разговор проявляю благоразумность.
Изо всех сил стараюсь держать голос безучастным.
– Что тебе от меня нужно?
И оказываюсь права, когда он будто сам вспоминает, что всё ещё держит меня. Он резко отпускает моё запястье и отступает назад, когда я, лишь пошатнувшись, остаюсь неподвижной.
– Мне от тебя? – усмехается Яр. – Это ты врываешься в мой дом, ты следишь за тем, кто и когда приходит ко мне. Ты постоянно докладываешь моей маме, что и когда я делаю. И это ты сейчас пришла сюда выяснять отношения. Так что, может у тебя надо это спросить?
Невероятно. Таращусь на Яра во все глаза. Мне хочется заявить, что это не так и мне от него ничего не нужно. Но то, как выставляет сейчас все Яр… мне даже самой сложно поверить в свою невиновность. Это действительно выглядит так, будто я никак не могу отстать от него. Не удивительно, почему мне не верит даже собственная мать.
– Вот мы и решили, кому из нас нужно успокоиться, – пользуясь моим сокрушением, бросает Яр. – И ещё: повзрослей, Ева, а то ведёшь себя, как обиженная бывшая жена, после развода. Лекс не только твоя собака, ещё одна подобная выходка, и я её просто заберу у тебя.
