Я бы на это сказала: «Вау». Кайманов заступается за меня? Тем более, это намёк на то, что сам Егор профессиональный боксёр. В чём подвох?
А возможно ни в чём. Об этом мне подсказывает острый взгляд, которым награждает Удовиченко Кайманова. В кухне воцаряется тишина, пока я заинтересованно изучаю парней. Определённо, за время моих летних каникул что-то поменялось.
– Табе пора, Ева, – прерывает мои разглядывания Егор, неожиданно сменившимся на холод тоном голоса.
На меня он по-прежнему не смотрит, удерживая взгляд Удовиченко. Звучит даже довольно грубо, но я точно сейчас не собираюсь испытывать судьбу. На сегодня с меня хватит. Разворачиваюсь и начинаю вновь открывать дверь, как неожиданно затылком чувствую «тяжесть». Рогозин. Мне не следовало бы оборачиваться, однако не могу не посмотреть на него. Яр медленно подходит к кухне, мрачно оглядывая парней и меня. Останавливается в проходе и упирается руками в перекладину над головой, фиксируя взгляд на моих глазах.
Красивый, зараза. Настолько красивый, что я понимаю всех этих девушек, проходящих через его постель. Как и понимаю Алёну, его девушку, которая, кажется, сделала всё, чтобы заполучить его внимание. Не говоря уже о том, что она сделала всё, чтобы отравить мою жизнь. Пробралась даже поглубже Ярослава, едва ли не заменив моё законное место дочери. Хотя моё оно чисто условно, уверена, мама бы не отказалась, если бы нас можно было обменять.
– Лиса? – тянет он вопросительно, будто бы недоумевает, что я делаю в его доме.
Его светлые волосы взъерошены. Даже если бы я не видела собственными глазами, была бы убеждена, что он только что встал с постели. Однако, что меня особенно радует, Яр одет. А ещё прошло не больше пяти минут, что уже говорит о том, что продолжения он не увидел. Радует ли это меня? О, ещё как! И я искренне верю, что причина здесь только в том, что я ему отомстила.
– Ты решила…
Нет, дослушивать его я не собираюсь. Тем более, когда рядом его группа поддержки. Сразу же разворачиваюсь и выхожу, оставляя его колкость за дверью. Пусть его яд останется сегодня при нём. Иду по вымощенной дорожке вдоль забора до калитки к своему дому. Кажется, она была здесь всегда, хотя я до сих пор помню, как их сделали между нашими тремя домами, чтобы мы добирались друг до друга через дворы, а не там, где проезжают машины.
Я, Егор, Ярослав – всегда были друзьями. Пока в один момент что-то не пошло не так, и я для них стала объектом издевательств и насмешек. Теперь через эти калитки не ходил никто, кроме меня и Крис, сестры Ярослава, с которой вне зависимости от всех обстоятельств мы до сих пор дружим. А калитки к дому Кайманова вообще не стало. За их забором и вовсе начала сновать туда-сюда охрана. Да и сам дом несколько «вырос», как и территория, когда его отец выкупил большую часть пустующей земли, вместе с нашим местным прудом, у которого проводили каждое лето все вместе. Хотя я и уверена, что вполне могла бы туда приходить, так как, в отличие от нас, наши родители по-прежнему общаются.
Моё появление встречает короткий лай, тут же сменяемый мохнатым чудом – золотистым ретривером. Лекси несётся ко мне и буквально виляет всем телом, встречая меня так, будто меня не было несколько дней. Крутится возле, пытаясь всунуть мне в руку лопатку для цветов, которая, очевидно, заменяет ей в эту минуту игрушку. А когда примечает в моей руке биту, радуется в два раза больше, думая, что я принесла ей палочку. И хотя я бы с огромнейшим удовольствием посмотрела на выражение лица Рогозина, когда тот увидел бы, во что превратилась его бита, позволяю Лекси только прикусить её зубами, понимая, что мне она ещё может пригодиться. Следов от зубов будет достаточно.
