– Я ещё не нашёл Меморию. Всего несколько дней прошло.
– Я здесь не поэтому.
Мох засучил рукав, обнажая наколку с миногой.
– Я всё гадала, сколько вам времени понадобится, чтобы заговорить об этом, – сказала Имоджин. – К вашему сведению, я этого не делала. Накололи по настоянию Агнца.
– Член «Красной миноги»? – устало выдавил из себя Мох.
– Нет. Вы должны признать, линия рисунка вполне качественная.
– Весело, – заметил Мох. – В ту ночь, когда вы накачали меня дурью и похитили…
– Мне поручили следить за вами и обеспечить всё, чтобы вы не перестали дышать. Дурь, которую я ввела вам в штольне, была опасная и нестойкая. Потому вы и оказались у меня, чтобы отоспаться от неё. Я вам услугу оказала.
– Услугу? Об заклад побьюсь, вы осознаёте, что это полная чушь. И потом, вы спали, когда я проснулся.
– Извините, – пожала плечами Имоджин, – две рюмки абсента и… – Она смежила веки и уронила головку набок.
– Как вы нашли меня?
– Не тревожьтесь. Агнец не знает, что я здесь. Я была осторожна.
– Мне трудно верить всему, что вы говорите.
– Разумеется, вы мне не доверяете. С чего бы, а?
– Ну и?
– Мне нужно было увидеться с вами наедине. Я не могла расспрашивать Агнца, где вы, а потому я наведалась к Оливеру Таджалли. Мы никогда не встречались, так что с Агнцем он меня не связывал.
– Оливер рассказал вам, где я?
– Не сразу. Мой отец знал отца Оливера давным-давно. Оба они состояли в «Красной миноге». То же связывало Оливера и с Агнцем. – Она умолкла. – С вашей стороны очень умно, между прочим, сосредоточить моё внимание на камине. Ограничивает обзор остальной комнаты. Он здесь?
– Кто «он»?
Имоджин улыбнулась, а потом продолжила, словно бы и не было задано никакого вопроса:
– Я знала, что семейство Таджалли славится покупкой и продажей редких книг сомнительного происхождения. И подумала, что его можно подцепить на хорошую приманку вроде редкой старинной книги и выторговать кое-какие сведения. – Она заговорщически подалась вперёд. – И я оказалась права.
Мох чувствовал, что поддаётся её свободному общению, невзирая на свою настороженность, словно бы они просто вместе забавлялись лишь им известной шутке. Подлец Оливер. С Божьей помощью он прикончит этого идиота.
– Почему вы не хотите, чтобы Агнец знал, что вы здесь?
– Вы довольно скоро это сами узнаете. – Взгляд её устремился на дверь. – Как бы то ни было, Оливеру моё предложение понравилось. – Она извлекла из перчатки визитку Таджалли и повернула её обратной стороной к Моху, чтоб он разобрал написанный там адрес. – «Вам надо наведаться в квартиру судьи Сифорта», – прохрипела она, безукоризненно подражая голосу Оливера Таджалли.
Мох взял у Имоджин карточку и пробормотал:
– Оливеру следовало бы быть осмотрительнее.
– А вы совсем не похожи на ваш портрет в газете, – сказала Имоджин. И опять эта ироничная улыбка. Мох не сразу и сообразил, что она имеет в виду. Потом дошло. В газетах печатали его фото в дни после обнародования «Брикскольдской ситуации». Фотоснимки двадцати трёх сбежавших узников появились на первых полосах. Газеты создавали впечатление о массовом побеге. На деле же в тюрьме свирепствовала эпидемия, губя охранников и заключённых без разбора. К тому времени, когда Мох уходил, никто не был в состоянии остановить его. В последующие недели двадцать заключённых поймали или убили при преследовании. Тогда уже несчастная фотография его самого в молодости, сделанная во время его приобщения к тюремному населению – сплошной кадык и торчащие уши, – перестала быть новостью.
