В праздники они выходили всей семьей на демонстрации и народные гуляния. Отец покупал им мороженное, воздушные шарики, леденцы и еще много всего, что составляет для детей понятие «счастье». Жизнь казалась легкой и безмятежной.
Но в тридцать шестом внезапно умерла бабушка. Лиза очень любила бабушку и безутешно прорыдала несколько дней, прежде чем кое-как успокоилась. Через полгода, как умерла бабушка, заболела Катя. Как-то, гуляя с друзьями, она сильно промочила ноги, но сразу домой не пошла, а вернулась только к вечеру. Мама сильно отругала Катю, напоила ее молоком с медом и уложила в постель. Но Катя все-таки заболела. Врач, которого пригласил отец, осмотрел ее, тщательно прослушав маленькой трубочкой и, сняв пенсне, сказал:
– Ничего хорошего. Воспаление легких.
Отец покупал самые дорогие лекарства, мама день и ночь сидела у Катиной кровати, но той становилось все хуже и хуже. Катя умерла через три недели. Лиза навсегда запомнила каменное, посеревшее лицо отца и красные, распухшие от слез, глаза мамы, когда те стояли у свежезарытой могилы ее сестры. Сама Лиза очень переживала смерть сестры – ее милого «котика». С ней даже случилась истерика, и мама долго качала ее, усадив на колени и прижав к груди. Она успокаивала Лизу, говорила, что такова судьба и нечего с этим поделать, а у самой из глаз беззвучно катились слезы и падали Лизе на щеку. Казалось, что от этих ударов невозможно оправиться, но судьба готовила ей еще более страшные испытания.
В июне тридцать седьмого у отца на работе произошел конфликт с вышестоящим начальством по поводу, какой-то новой концепции в строительстве. Как-то на совещании он отчаянно отстаивал свою точку зрения. И в один из моментов, когда один из высокопоставленных чиновников сказал:
– Вот товарищ Сталин не одобрил бы вашу инициативу.
Отец в запальчивости выкрикнул:
– Да что товарищ Сталин может понимать в современном строительстве?
Через мгновение он уже понял, что случилось непоправимое, и осекся, но в зале уже стояла мертвая тишина. Некоторые из присутствующих даже втянули головы в плечи, будто должен был вот-вот обрушиться потолок.
Тишина, провисев несколько минут, была нарушена все тем же чиновником. Он несколько раз кашлянул и, недобро посмотрев на отца, сказал, что это совещание следует немедленно прекратить и продолжить позднее. Все члены совещания быстро поднялись и покинули зал. Никто не подошел к отцу и не попрощался с ним. Все старались держаться от него подальше.
После этого инцидента отец был всегда хмур и задумчив. Часто, посадив Лизу на колени, он гладил ее по голове, но мысли его были далеко. Лиза ничего не знала, но видела, что родители чем-то озабочены. На ее вопросы мама всегда отшучивалась, но Лиза видела ее грустные, встревоженные глаза и сердце ее трепетало. Она чувствовала приближение беды, и каждый день готовилась к ней. Но все приготовления ее были тщетны, беда застала ее врасплох.
Однажды среди ночи, когда ей снился радужный сладкий сон, она почувствовала, как кто-то трясет ее за плечи и, сдерживая рыдания, повторяет:
– Лизонька, доченька, проснись…, вставай скорее.
Лиза, находясь еще во власти сна, никак не могла понять: зачем маме понадобилось будить ее среди ночи, но послушно поднялась и, шлепая босыми пятками по полу, пошла за мамой, которая тянула ее за руку в гостиную.
В гостиной ярко горела люстра. Посреди комнаты стоял отец, почему-то одетый, и двое военных. Лиза никак не могла собраться с мыслями и понять: зачем здесь эти военные и почему отец одет так, будто собрался уходить. Да еще этот яркий свет, который заставлял закрываться и без того слипавшиеся глаза. Взглянув на маму, Лиза поняла, что это беда. Что-то подсказывало ей, что она видит отца последний раз. Сердце ее сжалось в маленький дрожащий комочек, и сон слетел с глаз в одно мгновение.
