Необычайно умные создания - страница 4

Иногда тюремщики бросают мне гребешок-другой, пытаясь меня подкупить, чтобы я не сопротивлялся при медицинском обследовании или сыграл в какую-нибудь из их игр. А время от времени Терри подкидывает мне пару мидий просто так.

Конечно, я много раз пробовал крабов, моллюсков, креветок, сердцевидок и морские ушки. Мне просто приходится добывать их самостоятельно, когда океанариум закрывается для посетителей. Икра – идеальная закуска как с точки зрения гастрономического удовольствия, так и с точки зрения питательной ценности.

Здесь можно было бы составить третий список, который состоял бы из того, что люди требуют им купить, но что большинство разумных существ сочли бы совершенно непригодным к употреблению. Например, все содержимое торгового автомата в вестибюле.

Но сегодня вечером меня привлек другой запах. Сладкий, солоноватый, пикантный. Я обнаружил источник запаха в корзине для мусора: остатки еды прятались в хлипком белом контейнере.

Что бы это ни было, это было восхитительно. Но если бы мне не повезло, я мог бы погибнуть.

Уборщица. Она меня спасла.

Когда-то Крючкотворщиц было семь. Теперь их четыре. Каждый год за столом появляется еще одно пустое место.

– Ну ничего себе, Това!

Мэри Энн Минетти с изумлением смотрит на руку Товы и ставит на обеденный стол заварочный чайник. Он укутан в вязаный желтый чехол, который, скорее всего, кто-то из них связал еще в те давнишние времена, когда Крючкотворщицы на своих еженедельных встречах действительно занимались вязанием. Чехол сочетается с украшенной стразами желтой заколкой на виске Мэри Энн, которая удерживает ее рыжеватые кудряшки.

Пока Това наливает себе чаю, Дженис Ким разглядывает ее руку.

– Может, аллергия?

Пар от улуна затуманивает ее круглые очки, и она снимает их и протирает краем футболки, которая, как подозревает Това, принадлежит ее сыну Тимоти: эта футболка велика Дженис как минимум на три размера, и вдобавок на ней логотип корейского торгового центра в Сиэтле, где Тимоти несколько лет назад вложил деньги в ресторан.

– Это пятнышко? – говорит Това, одергивая рукав свитера. – Да это ерунда.

– Сходила бы ты провериться.

Барб Вандерхуф кладет себе в чай третий кусочек сахара. Ее короткие седые волосы уложены с помощью геля и стоят торчком, как иголки, – в последнее время это одна из ее любимых причесок. Представ в новом образе впервые, она пошутила, что таким колючкам, как она, только колючки и подобают, и Крючкотворщицы рассмеялись. Уже в который раз Това думает, каково будет ткнуть пальцем в одну из иголок на голове подруги. Интересно, уколет ли ее прядка, как морской еж в океанариуме, или скукожится от прикосновения?

– Это ерунда, – повторяет Това. Мочки ее ушей теплеют.

– Я хочу тебе кое-что сказать. – Барб отхлебывает чаю и продолжает: – Ты же знаешь мою Энди? У нее появилась такая сыпь в прошлом году, когда она приезжала на Пасху. Заметь, сама я ее не видела, она была, скажем так, в деликатном месте, если ты понимаешь, о чем я, но это не та сыпь, какая бывает от неприличного поведения, заметь. Нет, просто сыпь. В общем, я сказала, что ей надо сходить к моему дерматологу. Он замечательный. Но моя Энди упрямая как баран, ты же знаешь. И эта сыпь становилась все хуже, и…

Дженис перебивает Барб:

– Това, хочешь, Питер кого-нибудь порекомендует?

Муж Дженис, доктор Питер Ким, уже на пенсии, но у него хорошие связи в медицинских кругах.