Встречать его никто не вышел. Мякишев разделся и снял обувь. Он отворил дверь – в пустой гостиной тараторил телевизор. Начались новости. Молодой загоревший ведущий бойко рассказывал, как хорошо становится жить. Всё лучше день ото дня. И будет ещё лучше, уверял он, заглядывая с экрана Михаилу Фёдоровичу прямо в глаза.
Мякишев отвернулся и отправился на кухню. Ольга Дмитриевна накрывала на стол, а Зина с аппетитом уминала ещё горячую котлету.
– Привет, – кинула ему супруга, не отрываясь от шипящей сковороды.
Мякишев поцеловал дочь, на что та улыбнулась набитым ртом, сжимая в одном кулачке надкусанную котлету и протягивая свободную руку к блюду, чтобы схватить ещё одну.
– Сейчас ужинать будем, – всё так же не глядя на него, жена поставила на стол кастрюлю с пюре.
В ванной Мякишев старательно избегал своего отражения в зеркале, уставившись на тонкую струйку желтоватой тёплой воды. Когда он вернулся на кухню, жена и дочь уже ужинали.
Есть картошку Зина не хотела, зато надкусила уже третью котлету. Мать пыталась с ней спорить, но девочка, не переставая улыбаться, словно насмехаясь над ней, категорически шла в отказ. Михаил Фёдорович едва не рассмеялся.
Ольга Дмитриевна положила ему в тарелку котлеты и пюре, подала хлеб.
Нужно было с чего-то начинать разговор.
Мякишев вспомнил, что завтра они собирались ехать за продуктами в супермаркет, а потом должны отвести Зину в кино. Уже были куплены билеты. Какая-то очередная современная мультипликационная муть, как понял Михаил Фёдорович из кислотной афиши. Но всё это было неважно: если его дочь хотела смотреть такие мультики, ему было плевать, как бы безответственно это ни выглядело.
Только сейчас Михаил Фёдорович понял, что, утаивая свои планы на субботу, ему необходимо что-то соврать. Мякишев посмотрел на жену и дочь: они не отрывались от тарелок, а Зина даже начала понемногу клевать пюре.
«Вот и хорошо», – почему-то подумал он.
– На завтра у меня планы немного поменялись. Начальство вызывает, – начал Михаил Фёдорович.
– Мне, значит, снова всё самой делать? Ясно. Как и всегда, – ответила Ольга Дмитриевна.
– Там что-то срочное, – соврал Мякишев.
– Снова у Твидова? – жена взглянула на него и нахмурилась.
Обманывать её становилось всё тяжелее.
– Нет, в городское управление надо съездить.
– В субботу?
– Да их не поймешь!
– Тебя повысить собрались или уволить? – безразлично ухмыльнулась Ольга Дмитриевна.
Все её мысли сейчас были далеко: сначала в супермаркете, откуда ей придётся самостоятельно тащить все пакеты и дочь, а потом в кинотеатре, куда нужно было успеть отвезти малышку после обеда.
– Просто по работе. Новый проект, – сказал Михаил Фёдорович.
– Давно ли тебя стали к новым проектам подключать? – недоверчиво спросила жена.
– Там всё очень серьёзно, поверь. Жаль, бумаги у Твидова остались, я бы тебе показал, – оправдывался Мякишев, удивляясь, с какой лёгкостью сейчас лжёт.
– Брось, – равнодушно кинула ему супруга.
Они продолжали ужинать. Ольга Дмитриевна будто что-то знала, но сдерживалась, поэтому старалась не смотреть на мужа.
Мякишев ел без аппетита. Ему даже захотелось немного выпить. В последний раз он выпивал ещё на восьмое марта – с тех пор у них где-то остался коньяк. Михаил Фёдорович даже знал, где именно припрятана бутылка. Но встать, чтобы достать её, или попросить супругу он не решился – тогда бы она точно заподозрила, что что-то не так. Что он обманывает.
