«Мне кажется, Мастер Альбрехт… По меньшей мере, одну вещь не осилить моей голове никак – это уж точно…»
«Какую же? – старик в свою очередь сделал удивленную мину – Говори, и я попробую разъяснить тебе это… чего бы оно ни стоило и сколько бы времени ни потребовало…»
«Возможно, я глупа совсем, Мастер Альбрехт, – начала Гретхен, запинаясь слегка от волнения, – Но я никак не возьму в толк: ведь коли все уже написано в вашей книге… вернее, в книге этого монаха из дальних краев… тогда зачем что-то пробовать и испытывать долгие годы… не лучше ли сделать все, как написано – одно за другим… подобно тому, как священник читает по книге псалмы или сборщик податей смотрит в своей книге положенную недоимку?..»
В ответ старик опять засмеялся – вот уж веселый выдался у него день – он смеялся довольно долго, не переставая при этом кивать головой. Наконец его смех прекратился, а взгляд стал вновь серьезным и внимательным:
«Твой вопрос очень умен и очень глуп одновременно, девочка. Умен для деревенского невежды и глуп для всякого, имеющего отношение к Великому Деланию или Аль Кимии, как называли сие искусство египетские мудрецы древности. Всякого насмешил бы твой вопрос, как насмешил он меня, – но я отвечу тебе, как обещал. Гляди же сюда и слушай. Что стало бы, скажи-ка мне, если бы великий брат Педро написал в своей книге рецепт приготовления Царского Цвета так, как пересказывают кухарки друг дружке рецепт приготовления тушеных рябчиков? Смог ли кто-нибудь повторить его путь? Воодушевило ли кого-нибудь это? Конечно же да – и тысячи суфлеров ринулись бы тут же по ясному, на их взгляд, пути. Но чего бы достигли они? Лишь траты изрядных средств – и только. Ибо никто посторонний никогда не сможет сам добыть философскийэликсир – хотя бы и копируя одно в одно движения рук настоящего герметического философа. Почему же так – да потому только, что результат моего искусства есть Откровение, а Откровение, как каждому известно, дается Господом, а вовсе не сборщиком податей.
Знай же, что настоящего результата достигнет лишь достойный – познавший необходимое и проделавший надлежащее. Как отец не позволяет сыну-младенцу управлять лошадью, так и истинный адепт не позволит случайному человеку повторить его Деланье. Ибо опасностей тут не счесть, тогда как пользы не будет вовсе…»
«И никто-никто тогда, – поспешила вставить Гретхен, – во всем мире не сможет повторить то, что сотворите вы, Мастер Альбрехт, не так ли?»
«Почти, – Мастер Альбрехт на этот раз кивнул согласно, – Почти никто, это так – ты правильно все поняла, деревенская девочка. Чтобы найти то, что вот-вот найду я, надо идти тем путем, которым иду я, или научиться тому, чему лишь я могу научить. Либо… – тут лицо его на миг, помимо воли, омрачилось, – либо похитить книгу брата Педро с моими пометками на ее полях, а затем, путем колдовства и магии, расшифровать тайный смысл ее букв. Что ж, это займет немного времени – гораздо меньше тех лет, что потратил я на опыты, – но лишь находящемуся в сговоре с бесами посильно подобное».
Сказав это, Мастер Альбрехт опустил голову. Какое-то время он стоял так, молча, затем словно бы встряхнулся и вновь взглянул на девочку.
«В общем, на сегодня – довольно. Ей-богу, я сказал столько, что твоя крестьянская голова должна была б непременно лопнуть, запомни ты хотя бы половину услышанного. Ступай же, готовь нам ужин и помни, что я дозволяю тебе отныне присутствовать здесь, но лишь в часы моих занятий и со мною вместе. Если Господу станет угодно, я научу тебя помогать мне в делах, допускающих помощника невежественного, хоть и старательного. В любом случае, тебе не будет так скучно коротать долгое время между завтраком и обедом».
