Соответственно – оставляя в стороне подразумеваемую путаницу – простое активное отношение «я – объект» есть чистая или изначальная или трансцендентальная апперцепция, изначальное самосознание. В этом отношении, которое необходимо для всякого познания любых объектов, чистое или логическое Я обозначает, так сказать, субъект точки; а трансцендентальный объект обозначает единство объекта. Пока что я подчеркиваю слово единство; позже я докажу, что трансцендентальный объект – это не просто отношение к «чему-то», но лишь отношение к чему-то, уже присутствующему в ощущении в форме единства рассудка. Все, что должно стать «познанием в действительном значении», должно быть связано с этим единством через суждения рассудка. В этом отношении отношение «я – объект» есть «трансцендентальное единство самосознания». Теперь, поскольку через отношение к объекту предикаты суждений также связаны друг с другом, приобретая синтез друг с другом в отношении объекта, как «шершавый», «сладкий», «белый», «угловатый» и т. д. в отношении объекта, который, согласно этому отношению, называется сахаром: таким образом, это единство «Я – объект» является в то же время синтетическим. Поэтому принцип «изначального синтетического единства апперцепции» является высшей точкой, к которой должно быть привязано любое использование рассудка; действительно, деятельность (» способность»), обозначенная таким образом, есть сам рассудок (Kb 660 note).
Сам Кант называл открытие этого факта своим коперниканским достижением. Разумеется, многие его комментаторы ищут его совсем в других местах, чем именно в этом разделении эмпирического и трансцендентального значения представлений «я» и в основанном на этом различии между синтетическим единством активного мышления и эмпирическим единством «я» как объекта. Кант, конечно, выбрал бы другое сравнение, которое сделало бы для него более ясным решающее значение его открытия и, возможно, спасло бы его от некоторых ложных выводов, но в любом случае предотвратило бы радикальное непонимание многих его комментаторов.
Кант является, если можно так выразиться, первооткрывателем фундаментального закона интеллектуальной перспективы. Хотя в применении этого закона он был подобен Колумбу, который думал, что открыл Индию, тем не менее он является Колумбом философии, который решил проблему, поставленную Протагором и тщетно преследовавшуюся более двух тысяч лет. Нам достаточно понять его в этом ядре его учения, тогда мы также заметим, что между реальным и предполагаемым результатом его учения все еще существует безмолвный океан.
Тот, кто первым заметил, что мы видим тела в смещениях, которые меняются при движении объектов или наблюдателя, и попытался осмыслить это, был Фалесом перспективы. Тот, кто первым дал понять, что положение глаза по отношению к объектам вызывает это смещение, был Протагором перспективы; но тот, кто признал, что линии, идущие от глаза к объекту, и линии, относящиеся к точке глаза на изображении объекта, должны позволить построить это отношение, был Кантом перспективы.
Если предположить, что мой глаз остается на одном месте и что я могу измерять только расстояния каждой из видимых точек тела от глаза и, кроме того, только прямые линии в изображении тела, но не могу применить никакого измерения к самому телу, то я могу распознать известные мне элементы как условия, при которых изображение тела представляется мне таким, а не иным образом.
