предложение и на логическое мышление вообще, тем более что стоическая логика уже безошибочно выставляла предложение как более высокое и совершенное, чем другие формы предложения. Грамматика действительно поддалась обеим опасностям. Ее синтаксис «рассмотрел» язык «логически», т.е. изнасиловал его. Предложение было полностью втиснуто в схему логически интерпретируемого пропозиционального предложения, даже при внешнем сохранении привычного различия между типами предложений. Отсюда вполне естественно, что предложение было окончательно отождествлено с суждением школьной логики. Это произошло не только благодаря ХРИСТИАНУ ВОЛЬФУ (10). Но при посредничестве Вольфа эта «логическая» концепция предложения была введена в последующую науку. Кант также принял ее, а под влиянием кантианца, филолога Готфрида Германна, она оказала длительное воздействие и на грамматику XIX века. (11) Однако своего наиболее пышного развития она достигла на почве романтизма. Лозунг «органического роста» языка сочетается здесь с предпосылкой об «органическом» единстве мышления и речи. На этой основе К. Ф. Беккер обосновал принципиальную связь между логикой и грамматикой, которая довела «логическое» рассмотрение языка до крайности и рассматривала предложение целиком как воплощение, как чувственную видимость «мысли», т.е. в конечном счете логически осмысленной, рассуждающей мысли. (12)
Так получилось, что поставленная языком, признанная логикой и признанная грамматикой проблема логического мышления, не являющегося суждением, проблема, которая при психологическом рассмотрении должна привести к различению суждения и эмоционального мышления, со временем полностью исчезла из сознания грамматиков и логиков.
Еще хуже было косвенное следствие «логического» рассмотрения предложений. Оно действовало как призрак, мешающий дальнейшему рассмотрению проблемы. Логическая концепция языка была заменена психолого-исторической. Казалось бы, настало время заново открыть и исследовать эмоциональное мышление. Герман Штейнталь, наиболее успешный борец с логической интерпретацией языка, родоначальник движения младограмматиков, впервые принципиально и систематически поставивший психологию на службу лингвистическим
исследованиям, считал одной из своих главных задач поиск «внутренней формы языка», смысла языковых образований, в том числе и в синтаксисе. (13) В других отношениях также были выполнены все предпосылки для плодотворного анализа различных типов логического мышления, проявляющихся в языке.
Многообразие типов пропозиций было установлено заново, причем теперь уже с психологическим обоснованием. Даже если не была достигнута единая классификация пропозиций, было достигнуто согласие в отношении принципиального различия между основными формами, особенно между пропозициональной пропозицией, с одной стороны, и желательной, повелительной, волевой пропозицией – с другой. В этом же направлении лежат и достойные похвалы попытки лингвоисторических исследований открыть более правильное понимание форм глагола путем проникновенного психологического освещения исторического фактического материала. Но и помимо этого логический характер предложения вообще, а значит, и тех его видов, которые не являются пропозициональными предложениями, должен был сразу же стать очевидным. Все «грамматически полные» примеры этих типов предложений имели структуру, аналогичную «полным» пропозициональным предложениям. В частности, повсеместно встречались части, являющиеся логическими частями предложения в собственном смысле слова, – субъект и предикат. На структурную близость предложения желания, в частности, с пропозициональным предложением указывает и тот факт, что ему, как и первому, соответствует особая форма вопроса (идет ли он?, куда он идет? – должен ли я идти?, куда я должен идти?). Аналогичные размышления о логическом сходстве между различными формами предложения могли бы дать отношения между будущим временем и сослагательным наклонением, постепенный переход от индикатива к потенциалису и оптативу и т. д. может привести к этому. Достаточно примеров, чтобы навести современную лингвистику на мысль о логической структуре форм предложения, противопоставленных пропозициональным предложениям, а значит, и на проблему неосуждающего логического мышления.
