Обращение к Канту среди философов 2-й половины века началось в 1950-е годы. В 1855 году Гельмгольц первым выразил свое восхищение Кантом, не выступавшим против естествознания своего времени, но твердо придерживавшимся эмпирического характера всякого знания и не стремясь к его преумножению за счет чистого мышления, он желает исследовать источники нашего знания и степень его обоснованности, "дело, которое всегда останется за философами и от которого ни одна эпоха не сможет безнаказанно уйти" (в: "Über das Sehen des Menschen", лекция). Два года спустя Хайм ("Hegel und seine Zeit", стр. 468) подчеркнул, что речь идет о том, чтобы "переписать догматическую метафизику прошлой системы в трансцендентальную". Тем не менее, настоящее современное движение за Канта начинается не ранее шестидесятых годов. Три имени знаменуют его начало: Куно Фишер, Эдуард Целлер, Отто Либманн. В 1860 году были опубликованы два изложения кантовской философии Куно Фишера: "Жизнь Канта и основы его учения", 3 лекции, г. Мангейм и основной труд И. "Кант, история развития и система критической философии" (там же). Обе работы имели огромное значение для обновления знаний о Канте, тем более что К. Фишер подчеркивал, что критической философией нельзя безнаказанно пренебрегать.
Два года спустя (1862) Целлер потребовал возобновить эпистемологические исследования, дабы получить надежный фундамент для философии (ведь слово «эпистемология» тогда также произошло от него), а именно он потребовал вернуться к Канту, чтобы избежать ошибок, допущенных Кантом, обогатив их научным опытом нового века. Наконец, в 1865 году в Штутгарте появляется юношеская работа Отто Либманна «Кант и эпигоны» («Kant und die Epigonen»), послужившая самым важным импульсом для движения. Каждая глава завершалась рефреном: «Итак, мы должны вернуться к Канту!
Параллельно с развитием систематического неокантианства возникла и развивалась филология Канта. Ее корни следует искать отчасти в общем историческом духе второй половины XIX века, начавшем обращаться к Канту в то же время, когда исследования Аристотеля отошли на второй план. Это сопровождалось тем обстоятельством, что трудности, возникавшие иногда при чтении произведений Канта, особенно противоречивых частей, требовали для своего полного преодоления выяснения исторического генезиса его сочинений. Так возникло историческое исследование Канта в самом широком масштабе. Сочинения Канта стали объектом исследования во всех их деталях, изучалась даже предыстория критики, ход философского развития Канта. Одновременно публиковалось его литературное наследие, насколько оно сохранилось (Рудольф Райке, Бенно Эрдманн, А. Краузе и др.). Внимание также вновь было обращено на стенограммы лекций Канта, некоторые из которых уже были опубликованы ранее (М. Гайнце). Кроме того, появились многочисленные новые издания сочинений Канта (Бенно Эрдманн, Адикез, Кехрбах и др.). В ценном и обстоятельном комментарии к «Критике чистого разума», 2 тома, Штутгарт 1881—92, из которых, к сожалению, вышли только 2 тома (предполагается дополнительный том), Ганс Вайхингер предпринял систематическое собрание всех имевшихся до того времени обсуждений учения Канта и их объективную обработку с применением разборчивой критики. – Этот материал будет завершен в издании Канта, опубликованном Королевской прусской академией наук по инициативе Дильтея, в которое войдут также письма Канта и его наследство. Три больших тома последнего под редакцией Адикеса уже опубликованы. Дополнением и временной заменой публикации части" Начал» Канта, которая по юридическим причинам была невозможна в «Akademieausgabe», стала работа Адикеса: «Kants Opus postumum», dargestellt und beurteilt, Berlin 1920.
