В нашем восприятии, однако, карандаш, как и все объекты зрительного восприятия, несомненно, имеет пространственное исполнение. Однако в нашем сознании, при предполагаемых условиях, мы имеем лишь трехмерное разграничение формы цветными поверхностями. Мы привыкли представлять себе внутреннее пространство тела только в той мере, в какой оно раскрывается открытыми поверхностями. Там, где их нет, обычно отсутствует и представление о том, что находится под поверхностью. Но даже там, где это по какой-то причине воспроизводится на основе более ранних идентичных или аналогичных восприятий, оно, как правило, остается в сознании в виде комплекса представлений о цветных поверхностях. Затем они вскоре снова становятся частями, протекающими в трехмерном ограничении, то есть поверхностями в таком расположении, или идеями цветных поверхностей, которые мы проталкиваем через измерение глубины в том же или меняющемся качестве в соответствии с более ранним опытом. Однако даже сознание не привыкло соглашаться с лицевыми восприятиями известных объектов, что такие представления о внутреннем пространстве могут быть сформированы из любой точки на поверхности.
То же самое заменяет лишь отдельные ряды ассоциаций, относящихся сюда, где не важна тщательность исполнения. Заполнение пространства предметами лица происходит, таким образом, во многих случаях без сознания непроницаемости или связанных с ней тактильных представлений, так что нельзя было бы неуместно говорить о пространственном восприятии.
То же самое относится и к ощущениям других органов чувств. При лицевом восприятии сахара, например, мы можем осознать воспоминание о его сладком вкусе. Однако это не обязательно должно происходить и не имеет тенденции к этому.
То, что и здесь самонаблюдение дает нам решение только тогда, когда мы устраняем то, что оно само добавляет, не нуждается в дальнейших доказательствах.
Это исключительное содержание ощущений лица, которое мы предполагаем для нашего случая, не меняется от того, что мы осознаем карандаш только как частичный объект более полного представления. Тело, на которое он опирается, осознается нами точно так же. Тот факт, что мы видим его опирающимся на эту опору, не дает нам представления о гравитации, равновесии или о чем-либо связанном с ними, так же как заполненность пространства дает нам представление о непроницаемости. Они легко проникают внутрь и всегда преобладают на время, когда нарушается попытка самонаблюдения. Однако при вышеуказанных условиях они, как правило, полностью отсутствуют в сознании. То, что должно рассматриваться как бессознательный вклад, до поры до времени остается за пределами внимания.
Мы также осознаем цветовые ощущения карандаша и его окружения в пространственном распределении. Поскольку Лотце правильно поставил здесь проблемы, локализация точек объекта в зрительном поле была прослежена до локальных признаков.
Существует спор о происхождении этих локальных признаков. Лотце утверждал, что это двигательные ощущения от вращений, посредством которых раздражители передаются в центральную ямку желтого пятна; Вундт первоначально – качественные изменения ощущений на различных участках сетчатки, в последнее время – слияние комплексов ретинальных и тактильных двигательных ощущений. В первом издании своей «Физиологической оптики» Гельмгольц оставил природу этого неопределенной. Согласно неизменному заявлению в «Лекциях и речах», он по-прежнему считает «преждевременным формулировать какие-либо дальнейшие гипотезы относительно их природы». Лишь изредка он между тем заявляет, что локализация лицевых ощущений обусловлена градацией интенсивности ощущений в соседних чувствительных волокнах. Джоханнес фон Крис и Ауэрбах, с другой стороны, на основании своих временных измерений пришли к выводу, что «локализация не связана с особенностями интенсивности, подъема и спада ощущений». Скорее, они считают «единственно возможной формой теории локальных признаков» «качественные различия ощущений, которые являются возбуждениями различных (тактильных) нервов». В отличие от них, Функе искал источник местных знаков в центральных терминалах, а Липпс недавно предпринял психологическое построение их из «основных фактов души» самосохранения и стремления к синтезу ощущений.
