Как бы мало, согласно вышесказанному, ни были осознаны условия пространственного распределения цветовых ощущений в восприятии, последние все же без исключения даны нам в пространственных отношениях. То же самое нельзя сказать об отношениях времени. Они не образуют сознательного компонента восприятия. Мы видим объекты зрительного восприятия без каких-либо изъятий в пространстве, но никогда во времени. В этом отношении время не является формой восприятия. Любое восприятие, как и любая идея вообще, находится во временном ряду; более того, в любой момент мы можем осознать его классификацию во временном ряду. Но сознание этой классификации, как правило, отсутствует в отдельных актах восприятия, не говоря уже о том, что оно давалось бы им так без исключения, как пространственный порядок. Каждое восприятие даже заполняет период времени, как это, несомненно, показали измерения времени дифференциации. Но и это не доказывает, что в представлении есть сознание времени. Пока что этот период времени, даже если он стал доступен благодаря более тонким методам психофизических исследований, все же настолько мал, что акт восприятия до сих пор казался почти мгновенным. Там, где, как у Канта, для него утверждался период времени, основания не брались из наблюдаемого хода времени, а основывались на предпосылках, которые уже не являются предметом обсуждения для эмпирической психологии (33).
Предполагаемая таким образом мгновенность восприятия, однако, опять же не обязательно должна быть обнаружена в перцептивном сознании, а скорее только тогда, когда предварительно был дан повод для определения временных отношений восприятия. Поэтому мы можем утверждать, что в нашем примере, как и во многих других, временные отношения восприятия, как самого процесса, так и его объекта, не находятся в сознании.
С другой стороны, пространственно распределенные ощущения даны нам через восприятие не как содержание сознания, а как свойства объектов восприятия. Ощущения, следовательно, в той мере, в какой они локализованы, в то же время объективированы как свойства вещей; они расположены в отношении вещи и свойства. Отношения субстанции, однако, не осознаются нами в восприятии, например, объекта лица, так же, как отношения пространства. Последние образуют самостоятельный, изолируемый компонент нашего сознания. Они остаются, если мы пренебрегаем комплексами ощущений, которые были даны локализованными в них. То, что остается таким образом, облитое, так сказать, неопределенным, темным содержанием ощущений, может быть расширено во всех направлениях в бесконечность до концепции пространства в целом, тем самым проявляя себя, логически понятое, как часть единого, единственного, однородного пространства. Отношения субстанции, с другой стороны, не могут быть разделены таким образом. В нашем представлении нет понятия вещи в отрыве от комплекса свойств; мы также не находим понятия свойств как общей точки отношения, например, для отдельных локализованных ощущений, составляющих объект. Абстракция, которая ведет от индивидуальной идеи к понятию субстанции-отношения, является, как можно только указать здесь, очень сложным процессом, чем тот, который представлен изоляцией пространственной идеи. Это относится к понятию субстанции, как и к каждому общему понятию. Для первого, в частности, следует отметить, что оно своеобразно смешивается с отношением целого к его частям. В нашем восприятии вещь представлена комплексом ее свойств, в большинстве случаев тех, которые непосредственно доступны восприятию, и только при особых обстоятельствах тех, которые впервые приобретаются на пути к понятийному определению. Таким образом, отдельное свойство относится к самой вещи в той мере, в какой часть относится к целому. Это проявляется и в категорических суждениях, предикат которых дает определение свойства, стоит только заменить ложное отношение субсуммирования теории суждения объема на правильное отношение классификации теории содержания. Однако, хотя отдельное свойство вещи рассматривается как часть целого, первое отношение не сливается со вторым. Напротив, оба они существуют рядом или, скорее, внутри друг друга; ведь комплекс свойств становится вещью, только будучи представленным как независимый по отношению к каждому отдельному свойству, в то время как последнее представляется как каким-то образом примыкающее к нему.
