Неординарные преступники и преступления. Книга 1 - страница 30

Впрочем, приблизительно через полчала после появления Ливернэш на свидетельском месте выяснилось, что показания этой женщины касаются не только гульбищ Даннинга и его подружек. Журналистка выдала на-гора совершенно поразительную историю о том, как она подслушала разговор Корделии Боткин с её мужем Уэлкомом, в ходе которого… Корделия просила Уэлкома сделать «чистосердечное» признание об отправке отравленных конфет в Делавэр! Да-да, именно так, Корделия якобы уговаривала собственного мужа признаться в том, что это именно он посылал конфеты с мышьяком Мэри Пенингтон- Даннинг.

По словам Лиззи, 17 августа Корделия привезла её в Стоктон, где в отеле «Империал» тогда проживал Уэлком, для того, чтобы Ливернэш взяла у него интервью. Редакция «Экземинер» дала добро на подобную публикацию, и Лиззи решила воспользоваться своим знакомством с Корделией для того, чтобы уговорить Уэлкома ответить на вопросы. В тот день она подслушала разговор Корделии с Уэлкомом, во время которого Корделия просила мужа взять на себя вину за отравление Мэри Даннинг, поскольку если он этого не сделает, ей грозит тюрьма! Разговор этот происходил в другой комнате за закрытой дверью, и Корделия не знала, что Лиззи могла их слышать. Прокурор Хосмер, проводивший допрос свидетельницы, поинтересовался, как отреагировал на просьбу жены Уэлком Боткин. Та ответила, что тот промолчал и сделал вид, будто ничего не слышал.

Когда Ливернэш начала свой рассказ, в зале заседаний повисла звенящая тишина. Ещё бы, казалось, вот оно – признание подсудимой в убийстве!

Однако к чести старшего адвоката Найта следует отнести то изящество, с которым он нейтрализовал россказни Ливернэш, надо сказать, довольно опасные для его подзащитной. Не подлежит сомнению, что адвокаты были хорошо осведомлены о сути показаний этого «тайного свидетеля» и заблаговременно продумывали способ, посредством которого можно парировать утверждения Лиззи. Адвокат Найт, разумеется, не стал говорить, будто Ливернэш лжёт – это было недоказуемо в той обстановке – но он ловко продемонстрировал абсурдность её утверждений. Сначала он усомнился в том, что разговор в соседнем помещении можно подслушать через закрытую массивную дверь, и тогда Лиззи уточнила, что слышала голоса не через дверь, а через открытое окно. Адвокат покивал понимающе, а затем принялся уточнять детали, совсем, казалось бы, не имеющие отношения к делу: «Вы ведь гораздо младше подсудимой? Вы делаете карьеру в той же самой сфере, в которой работает мистер Даннинг? Будучи известным репортёром, он наверняка обещал вам протекцию?» Задав ряд таких вопросов, Найт вдруг спросил: брал ли окружной прокурор образцы почерка Ливернэш для сличения с почерком отправителя отравленных конфет? Ливернэш ответила отрицательно, и адвокат, услыхав этот вполне ожидаемый ответ, развёл руками и пробормотал, обращаясь к присяжным: «И это мне кажется очень странным!»

Эта сцена требовала от защитника определённого артистизма, но Найту удалось сыграть её как надо. Он очень ловко и как будто бы даже незаметно продемонстрировал присутствующим подозрительность как самой Лиззи Ливернэш в роли свидетеля, так и её совершенно недостоверных показаний. Адвокат словно бы пригласил всех задуматься над тем, почему эта женщина не сидит на скамье подсудимых вместо Корделии Боткин.

В тот же день – речь идёт о 19 декабря 1898 года – присяжный Уиллард Харрингтон (Willard B. Harrington), уважаемый бизнесмен, президент Торгового клуба, сообщил судье о том, что накануне его на улице преследовали трое мужчин, высказывавшие угрозы. Насколько он мог судить, угрозы были связаны с его участием в этом процессе в качестве члена жюри присяжных. Судья Кук, выслушав Харрингтона, распорядился проинформировать об инциденте начальника городской полиции Лиса, дабы тот принял меры по охране Харрингтона.