Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь - страница 39

– И чем тебе Маня сегодня не угодила? – Натаныч с усмешкой посмотрел на взмыленного подопечного. В этом зале было привычно давать прозвища снарядам, и груша Аравина – не исключение. – Что-то ты в последнее время постоянно на взводе. До боя уйма времени, почему кипишь, сынок?

Егор схватил со скамьи небольшое полотенце и промокнул им мокрое от пота лицо.

– Нормально все, Натаныч, – с шумом выдохнул Егор, но резкий взгляд говорил обратное. – Не переживай.

– Обидно, – поджал губы тренер. – За столько лет, ты думаешь, я не знаю, когда нормально, а когда нет?

Роман Натаныч выжидающе посмотрел на Аравина. За тринадцать с лишним лет работы Егор стал для Щукина как родной сын. Не потому что ближе никого у него не было. Тут другое. Даже если бы у Натаныча были свои собственные дети, не смог бы воспринимать Егора по-другому. Щукину никогда не нравилась замкнутость парня. Но его упорство, честность и храбрость пришлись по нутру с первого же боя Аравина. Он всегда играл честно. Всегда действовал по правилам. А если и собирался их нарушить, то открыто предупреждал об этом. Не боялся ни травм, ни боли, ни проигрыша. Но Щукин знал, что внутри у парня своя война. Свои страхи. Свои границы. Своя точка невозврата. Они дальше и намного глубже, чем у других, но они есть. Как бы умело Аравин это ни скрывал.

– Поделись, – мягко попросил тренер. – Неужели не доверяешь?

– При чем здесь – доверяю, не доверяю? Просто не хочу это обсуждать.

– Не созрел, значит, еще. Ну, переваривай-переваривай… Только как-то долго ты маринуешь в этот раз. Ешкин кот, интересно же!

– Натаныч, не начинай, дорогой, – отмахнулся Егор. – Зудишь, как любопытная баба, – коротко улыбнулся и, закинув полотенце на плечо, двинулся в сторону душевой.

– Пускай буду бабой! – прихрамывая, засеменил следом тренер. Левое колено снова разнылось, никак дождь собирается. – Но не отстану, пока не скажешь, в чем дело.

– А что ты хочешь услышать? – резко развернулся на полдороги Аравин.

Лицо Натаныча приобрело несвойственное ему хитрое выражение.

– А ты случаем не влюбился?

– Сплюнь! Мне влюбляться противопоказано.

– Это еще почему?

– Придушу зазнобу.

– Хм… – Натаныч задумчиво почесал затылок.

Аравин снова развернулся.

– Только один вопрос, – остановил его тренер.

Егор замер, не оборачиваясь.

– Что еще?

– В целом все нормально? Все живы-здоровы? В ясном уме?

– Это не один вопрос.

– Не придирайся к старику.

– Да.

– И слава Богу! – облегченно выдохнул Натаныч. – Перегоришь, голубчик. Перегоришь. И все будет нормально. Как раньше.

Как раньше… А будет ли? Нет, не будет. Отчетливо это понимал уже сейчас. Уже не сможет на год исчезнуть. Никогда больше так не сможет.

Анастасия Романовна Сладкова надолго теперь в его жизни. И пускай это целая сотня ненужных проблем. Но как иначе? Как? Да никак.

Месяц спустя…

Хаотично разбросанные газеты и журналы заполняли большую часть матовой поверхности письменного стола. Зажав плечом телефон, Егор пытался найти под этой кипой макулатуры пачку сигарет. Он точно помнил, что оставлял их здесь три дня назад.

Впопыхах неосторожным движением столкнул с края столешницы тяжелую стеклянную фоторамку. Учитывая, что в гостиной кафельный пол, Аравин морально приготовился к громкому и противному дребезгу.

И все же, когда звук бьющегося стекла пронзил тишину, Егор раздосадованно выругался и на мгновение застыл, рассматривая девушку за осколками рамки. Алисе здесь как раз шестнадцать-семнадцать. Скрестив ноги, она сидела на траве, выставив перед собой перепуганного кокер-спаниеля, и широко улыбалась в камеру.