Неостывший лед - страница 4

Какое-то время мы стояли друг против друга, слыша, как наши сердца отбивали быстрый ритм. Больше всего я боялась, что сейчас в комнату придет мама и запрет меня в ней на всю жизнь. Я даже немного злилась на Роя за то, что тот решился на такой компрометирующий меня поступок. Как будто он не догадывался, что сейчас не лучшее время для встреч. Хотя судя по его лицу, все же догадался. Не зря Рой стоял, как камень, и не издавал ни звука. В доме стояла полнейшая тишина, лишь часы на стене напротив оглашали комнату ровным постукиванием.

– Лео, я правда скучал, – прошептал Рой и притянул меня к себе.

Его волосы пахли хвоей и смолой, потому что его дом стоял совсем рядом с Лесом, а там росли высоченные, почти соприкосавшиеся с небом, сосны. Отец Роя работал дровосеком и учил Роя всем премудростям этой нелегкой работы. Только он знал, какие деревья можно рубить в Лесу, а какие нет. Через год он тоже отправится на Край, а Рой станет главным добытчиком в семье вместо него.

– Рой, как ты сумел подняться ко мне?

Не могла не поинтересоваться я у своего друга, когда мы разомкнули объятия.

– Ловкость рук…

– Брось! Это вообще немного пугает. Тогда каждый может вот так взять и залезть ко мне в комнату.

– Экберт оставил лестницу у яблони, – весело проговорил Рой, наблюдая за моей реакцией на его слова.

– Ах вот оно что! – громче, чем нужно, сказала я и закрыла рукой свой рот.

Ну что за растяпа! Конечно, Экберт сильно уставал на работе, поэтому забывал о некоторых вещах. Но это все равно не меняло всей комичности ситуации – именно из-за оставленной им лестницы Рой сейчас находился в моей комнате.

– Хорошо, что ты здесь. Мне очень скучно в этих четырех стенах.

– Что, даже книги не помогают? – Рой кивнул в сторону покосившейся набок стопки книг на моем прикроватном столике.

– Ну нельзя же все время читать!

– И это говоришь мне ты, которая не спала три ночи, пока не прочитала до конца "Морскую поэму"…

– Она была очень интересной.

Улыбаясь, мы сели на пол у моей кровати. Моя голова тут же легла на крепкое плечо Роя. Как здорово, что у меня есть такой друг. Он никогда не обижал меня, не предавал, не позволял другим говорить обо мне плохо. Это же настоящая находка, когда есть человек, которому можно доверять так же, как самому себе. А в моей жизни было два таких человека. И помимо полного доверия, Ренате я могла поведать абсолютно все. Даже мои странные сны.

– Я так рада, что у меня есть ты. – Я озвучила свои мысли вслух и взяла руку Роя в свою.

– Ты – самое лучшее, что есть в моей жизни, – тут же откликнулся Рой и наклонил свою голову к моей, все еще покоящейся на его плече.

Наши пальцы сплелись, и мы замолчали. Каждый думал о своем, но наверное, это "свое" было почти одинаковым. Мы столько всего пережили рядом. Именно его руки обнимали меня, когда уезжал папа. В тот момент Рой держал меня так крепко, что мысли побежать за машиной, увозящей моего отца, рассыпались осколками по пыльной дороге. Именно я была рядом с Роем, когда его шестилетний брат Берни ушел в Лес и не вернулся. Нам с Роем тогда было по четырнадцать. Рою еще было запрещено ходить в Лес, и от своего бессилия он был в ярости, а я старалась эту ярость погасить. Мы были верными друзьями, которые через все преграды и невзгоды старались сохранить в себе все лучшее, что было в нас.

Я знала, что у моих родителей и родителей Роя год назад состоялся серьезный разговор, в котором они обсуждали наше будущее. Они все сошлись на общем знаменателе, что как только нам с Роем исполнится по восемнадцать лет, они нас поженят. Ради общего благополучного будущего. Моему папе было спокойнее покинуть нас, зная, что его мятежная и своенравная дочь будет в надежных руках, а в надежности Роя он не сомневался. Сомневалась я. И не потому что не доверяла своему другу, наоборот, даже слишком. Для меня Рой всегда был другом и вообразить его в роли жениха я не могла, хотя честно пыталась. Даже сейчас, сидя рядом с ним, чувствуя его близость, я не понимала, что с ней делать дальше. Самое интересное, что мы ни разу не говорили о решении своих родителей. Знал ли он, или когда-то это станет для него открытием, таким же, как и для меня, когда папа в день своего отъезда на Край, сообщил эту новость. Тогда, лишенная всяких мыслей, кроме тревожного сигнала в голове: "Он уезжает навсегда!", я просто приняла это, как данность. Мне все равно никто не нравился из здешних ребят, а Роя я хотя бы хорошо знала. Но сейчас, когда мысли почти пришли в порядок, я понимала, что ни за что не хочу выходить замуж за Роя. Рядом с ним мое сердце стучало спокойно, всегда хватало воздуха, и мой внутренний светлячок не желал вальсировать вместе с ним. Дружить – да. Но не любить.