«Чем дальше в театр, тем становится мрачнее», – отметила я про себя, с любопытством разглядывая стены, окрашенные в адское сочетание красного и черного, от чего сразу становилось ясно – ничего хорошего в будущем нам не дождаться.
Наконец Рита остановилась перед еще одной тяжеленной дверью, украшенной, как вы и сами догадались, теми же любимыми режиссером Донатовским цветами, и робко постучала.
– Войдите, – раздался веселый голос, и Рита толкнула дверь, впуская нас в «святая святых» великого маэстро.
Сам маэстро сидел за столом и напряженно писал что-то на листе бумаги. Правда, вид у него был виноватый, будто он до этого ковырял пальцем в своем носу.
Но к нашему приходу он постарался создать имидж трудолюбивого человека, углубленного в творчество.
– Рита? – вопросительно посмотрел он на нас.
– Костя, познакомься. Это Александра и Сергей. Они…
Она оглянулась на нас, ища поддержки.
– Мы детективы, – решилась я на откровенность, наблюдая за его реакцией.
* * *
Кстати, о Донатовском…
Он совершенно не соответствовал созданному мной образу. Более того, я была вынуждена в данном случае признать, что «действительность намного пошлее и банальнее воображаемого мной типажа».
Мне он показался «свидетелем Иеговы», честное слово. Я даже перепугалась, что он тут же начнет шпарить наизусть Библию.
Наверное, они просто не могли найти себе применения, наши бывшие комсомольцы, которых он чем-то напоминал. Кто-то из них рванул в секту «иеговистов», а этот парень решил обрести душевный уют в театре. Простой театр показался ему скучным. Вот он и нагромоздил в бункере эти кошмарные фантазии и, увы, посчитал, что все это – ново и здорово.
Роста он был маленького, начинающуюся лысину старательно прикрывал жидкими прядями, так что сразу и навечно выпал из сферы моих женских интересов. Кроме того, его взгляд был исполнен надменности и в то же время какой-то наивной глупости. Руки… А вот руки были самым отвратительным в его облике! Мало того, что они были несоразмерно большими, с толстенькими колбасками-пальцами, так он их еще все время потирал, невольно привлекая к ним внимание!
Одет же он был, как вы, наверное, уже догадались, в черный пиджак, красную рубашку и черный галстук.
«Что у него за дикая мания к трауру?» – подумала я, с любопытством разглядывая сию неприятную личность.
Он, в свою очередь, смотрел на нас с не меньшим интересом.
– Де-тек-тивы? – переспросил он и неприятно хохотнул. – Такая юная девица?
Эта фраза была сказана так пренебрежительно, что я почувствовала слабый укол обиды. Кажется, мне предлагается сразу стать его врагом? Хотелось бы знать, к чему бы это?
* * *
– Так, – кивнул он, смирившись с тем, что я все-таки детектив. – Надо думать, ваше посещение вызвано гибелью нашей актрисы… Ну, что ж. Мы в трауре, но… Я отвечу на ваши вопросы. Хотя вам самим не кажется, что несколько неуместно врываться к скорбящим об утрате людям?
– Если бы Елизавета Андреевна скончалась не насильственной смертью, никто бы вас не побеспокоил, – холодно парировала я его выпад. – Но в связи с тем, что это не так, вам придется смириться не только с нашим интересом к обстоятельствам дела, боюсь, вас побеспокоит и прокуратура.
– Уже побеспокоила, – усмехнулся он. – С самого утра. Кстати, кто является вашим нанимателем? Или это… – он многозначительно посмотрел на Риту, – конфиденциально?
– Нет, но я не обязана отвечать вам на подобный вопрос.
