– Я непременно это сделаю, – пообещала я. – Если вы мне поможете, Рита.
– Конечно, – кивнула она. – Я устрою вам это знакомство.
– И не только с Валерой.
– Да, я поняла.
* * *
Мы долго разговаривали. Не могу сказать, что наша пространная беседа пролила свет на происшедшее с Лизой, но все-таки я сумела кое-что понять.
Как в игрушечном калейдоскопе, разноцветные стекляшки вертятся перед глазами, а потом из них образуется картинка. Сейчас «стекляшки» еще хаотично двигались перед моим мысленным взором, но я все больше и больше погружалась в это их «броуновское движение», испытывая интерес, что же за «цветочек» из этого получится?
История была загадочной, не оставила меня равнодушной.
Судите сами – очень спокойная, веселая, радостная девушка двадцати двух лет от роду, идет на встречу с родственниками (пусть даже они там и собачатся, по Ритиному выражению!), и вдруг ее жизнь резко меняется! Она становится угрюмой, замкнутой, постоянно чего-то боится, перестает общаться с подругами и, как сказала Рита, производит впечатление «человека одержимого манией преследования»! Никто ничего не знает, хотя все видят, что с Лизой что-то не так. Более того, именно в тот вечер они насмерть поругались с сестрой, с которой, как я поняла, до этого их связывали достаточно близкие отношения. Если принять во внимание род занятий Валеры и предположить, что ссора произошла именно по этому поводу, то почему раньше это не беспокоило Лизу? Сама Валера тоже не объясняла, что случилось. А спустя некоторое время Лизу находят в парке задушенной! И в связи с тем, что у девушки были рыжеватые волосы, все радостно списывают это на маньяка!
– А вот мне все-таки кажется, что он тут ни при чем, – пробормотала я, глядя, как за окном все больше и больше сгущается туман. – Так что мне ужасно хочется поговорить с Валерой. И как можно скорее!
Мы шли по улице, растворяясь в тумане, и, когда наконец Рита остановилась и сказала: «Это здесь», – я не могла понять, какое отношение к театру имеет этот выплывавший из тумана бункер, куда более похожий на овощной склад или…
Ну да. На склеп.
– О-о, – высказала я вслух свое удивление.
– У Донатовского немного странное видение жизни. И такого ее проявления, как театр, – вздохнула Рита. – Но, если вы войдете внутрь, может быть, ваши ощущения изменятся…
Она потянула на себя тяжелую дверь, вполне достойную «театра-гробницы», и мы вошли.
Старушек с программками, непременный атрибут любого нормального театра, здесь заменил крутолобый амбал, который немедленно отреагировал на наше появление тяжелым и недовольно-вопросительным взглядом.
«Какого черта», – говорил этот взор.
– Вова, мы к Донатовскому, – сразу объяснила Рита, немного съежившись.
Похоже, громоздкий Вова был тут одной из самых уважаемых личностей!
– А это кто? – подозрительно посмотрел он на Пенса и меня. Наверное, мы не казались ему достойными доверия. Оно, конечно, и правильно…
– Это мои знакомые, – терпеливо пояснила Рита. – Может быть, мне удастся устроить их к нам.
Он осмотрел нас с Пенсом, и в его взгляде было нетрудно определить скепсис – поэтому в том, что нам тут «не обломится» и звездами данного театра мы не станем, сомнений не возникало. Однако, видно, он решил, что чашу позора нам нужно испить до дна, и великодушным жестом указал на ведущий в глубь здания коридор.
– Проходите.
Мы двинулись в указанном направлении.
