«Беременность - это не болезнь, Ник, все рожают, бла-бла-бла» - её голос издевательски пищит в подсознании, а меня разрывает от бешенства. Не болезнь. И где мы теперь?! В грёбаной больнице.
Из ординаторской выходит брат, который настоял на том, что поедет, когда услышал мой крик и увидел моё перекошенное от злости лицо. Хорошо, что он поехал. Я себя боюсь в таком гневе. Когда стелит так, как сейчас, я себя не контролирую и могу натворить дел, о которых пожалею. А он боится, что я натворю дел с ней.
- Узнал что-нибудь? – пытаюсь говорить спокойно, чтоб не перебудить своим рыком пол коридора, но не получается. Рычу. Рычу, а хочу орать, пока воздух в легких не закончится. Орать ей в лицо, пока не очнется от моего крика. Не очнется, не включит свою глупую голову и не начнет слушать меня.
- Она вызвала себе скорую и оставила двери открытыми, чтобы к ней смогли попасть для оказания помощи.
Восхитительно. Её и убить, и ограбить, и изнасиловать могли. Параноик во мне проснулся и громко сказал «гав».
- Назначили капельницы и поддерживающую терапию. Она сильно истощена от токсикоза. Ты же заезжал к ней, Коля. Ты что, не видел, что у неё токсикоз?
Эд прожигает взглядом, а я хмурю брови, напрягая память. Заезжал несколько дней назад. Привёз фрукты и витамины. Она меня даже не впустила. Сухо поблагодарила и поспешила скрыться за дверью. Выглядела немного бледной, но красивой, как всегда.
Эд смотрит на меня и злится на меня. Вижу по его лицу.
- Ты что-то сильно вовлечён, братец. Не говори, что запал на беременную от меня бабу.
- Если бы ты анализировал лицо девчонки с таким же остервенением, как пытаешься моё сейчас, может она не оказалась бы на больничной койке под капельницами, братец, - последнее выплюнул с презрением, окинув меня уничтожающим взглядом, развернулся и свалил из коридора, бросив меня одного.
Я прикрыл ладонью глаза, несильно сжал виски и провёл по скулам, потерев щетину. Всё наперекосяк. Поделом мне.
Отхожу и присаживаюсь на обшарпанный стул. Опять злюсь. Не могла мне позвонить. Я бы её в частную клинику устроил, а не грёбанную нищую дежурную больницу, в которую приволокла её скорая помощь. У меня итак проблемы с доверием, а я смотрю на эти стулья и стены и понимаю, что если они на косметический ремонт финансирование найти не могут, то откуда там взяться нормальным специалистам? Зарплаты явно в таком же плохом состоянии, как стены. И сейчас мне не помешал бы Эд. Эд с его холодной головой, который смог бы договориться с врачом и деликатно подсунуть тому денег, чтобы за ней был уход по высшему разряду. Обычно я хороший дипломат, когда в ладах с головой и своим внутренним зверем. Сейчас же я готов только рычать и просто забросать их деньгами, схватить за грудки и выбить обещание спасти обеих.
Вздыхаю, упираюсь локтями в колени и испепеляю взглядом пол с дешевым линолеумом. Это будет долгая ночь.
Не помню, как и во сколько задремал. Снилось, что ору на Леру. А ещё спасаю её. Даже во сне подсознание не переключилось и оставляло голову включенной. Около шести меня разбудила проходящая мимо медсестра. И сказала, что моя драгоценная уже не спит и я могу к ней зайти.
Я некоторое время стоял у входа в палату и не решался открыть дверь. Боялся увидеть её под капельницами и снова выйти из себя. Мне повторили три раза, что ей нельзя нервничать.
Набираю полную грудь кислорода, запасаюсь терпением и толкаю дверь. Палата двухместная, выглядит прилично. Девчонка в ней одна. Лежит, бледная, худая и маленькая на этой ужасной больничной койке.
