Я никогда не любила зиму, потому что постоянно падала, поскальзываясь, часто болела и вообще плохо переносила мороз. И сейчас не люблю, потому что совершенно ничего не изменилось к моим девятнадцати годам.
Я стараюсь чаще быть дома, пить горячий чай, смотреть фильмы и рисовать. Короче, делаю все, чтобы остаться в живых, как бы глупо это ни звучало.
А тут Лиска. Грустная Лиска, одинокая, скучающая по своему придурку-бывшему и смотрящая на меня такими огромными глазами, уговаривающая пойти на каток. Так что я, отбросив в сторону все страхи, согласилась, хотя едва ли умею на коньках хотя бы просто ровно стоять.
И вот лежу. Вою от боли в запястье, пытаюсь скинуть с себя тушу виновника моего падения и не понимаю, за что мне такое счастье. Чертов Савельев. Если бы он не трогал меня, все было бы в порядке. Его вполне нормальный друг – по крайней мере, пока он нормальный – Антон спокойно предлагал мне помочь прокатиться, когда этот идиот вывез на центр льда, бросил и даже не помог спастись от несущегося в меня пухляша, который сам, кажется, только сегодня встал на коньки.
Не день – праздник просто!
Можно прямо тут мне вырыть могилу? Есть предчувствие, что с появлением в моей жизни Савельева, скучно теперь точно никогда не будет. Только веселье это какое-то вообще не веселое…
– Да слезь ты с меня! – Здоровой рукой пихаю в плечо парня, который все еще лежит на мне, переваливаясь во все стороны, как матрешка, и только сильнее придавливает всем немалым весом. Не хватало еще и ребра сейчас сломать из-за того, что кто-то бургеры ночами поедает. Издевательство.
Он пару раз еще пытается встать, неловко скользя руками и ногами, как вдруг почти взлетает в воздух, явно не без помощи кого-то постороннего.
– Учись кататься, – говорит этот кто-то, кто стаскивает с меня пампушку, и я понимаю, что это Антон. Боже, по-моему, он и правда в их компании самый адекватный. По крайней мере, не стоит и не смотрит, как этот идиот Савельев, а хоть как-то пытается помочь. – Ты как? Вставай.
Он осторожно поднимает меня, крепко удерживая, а я все еще скулю от боли в руке. Это несерьезно! Не хватало только сломать себе запястье. Сжимаю крепко пальцами, надеюсь, что это может облегчить боль, как тут же подлетает Лиска, хватая меня за талию с другой от Антона стороны.
– Что случилось? Лиз, что с рукой?
– Упала прямо на согнутое запястье, еще и парень сверху свалился, болит. – Понимаю, что почти всхлипываю от боли, хотя привыкла быть сильной и независимой и никогда не показывать слабости. Но рука действительно болит слишком сильно, чтобы я могла делать вид, что все в порядке. – Как ты свалила от Егора? – Вдруг становится интересно, потому что понимаю: этот идиот просто так не отпустил бы.
– Зарядила между ног, как и обещала, – хмурится Лиска. Достал все-таки мою Неженку, вот же урод. – Едем в больницу?
Лиска с Антоном выводят меня за бортик, усаживают на скамейку и осторожно стаскивают варежку с поврежденной руки, пытаясь что-то понять по стремительно синеющей конечности. Ну охренительно.
– Сава! – кричит Антон, и я вздрагиваю. Этот-то тут для чего? Доломать? Не до конца насладился представлением?
Смотрю, как придурок выходит за бортик и идет к нам, и рычу, не сдерживая раздражения:
– Пусть проваливает, если бы не он, все было бы в порядке.
– Я тебя не ронял, – говорит так спокойно, что у меня глаза на лоб лезут. Нет, он серьезно? Сам на лед выкатил, сам одну оставил и даже от падающего на меня парня не спас. А теперь говорит, что не ронял?
