– Вы кого-то ищете? – почти в ухо.
От неожиданности аж вздрогнул и резко выпрямился. За спиной стоял глубокий старик в неопрятном костюме 80-х, с засаленными лацканами. Дедок, внешне и голосом, сразу напомнил никого другого как тестя Аркадия- Василия Харитоновича! Наверное, очередное чудо на сегодня! И тут же озаряет мысль- вот и «злой гений» тебе!
– А сами-то кто будете?
Обладатель морщинистой лысины и клочковатой бородки узнаваем, но встреча почему-то никак, положительно, не впечатляет Ворохова. Таким образом, вопрос превратился в праздный.
– Да это я, Ваня- в ответе старшего.
И вроде получается их сталкивание, через много лет, тоже кем-то предполагалось.
– Здравствуйте, даже чуть напугали,– бывший друг его зятя старается, сейчас, быть вежливым.
Получается явно плохо. А тот как-то неуместно захихикал вставной челюстью:
– Пришел засвидетельствовать Аркашину смерть, что ли? – его щетинистый кадык неприятно задергался. Внутреннюю тревогу последнего времени подменило вырвавшееся наружу негодование:
– Не пойти-ли Вам лесом, мил человек? – несколько несправедливо грубит Иван, но поделать с собой уже ничего не может. Злость на происходящее с ним самим просто захлестывает. Но возможно этот старикан остался единственным, кто в силах пролить свет на всю эту чертовщину. Поэтому, все же, следует эмоции держать при себе.
– Извините, Василий Харитонович, не сразу признал. А что случилось с Аркадием? – прикидывается он несведущим (так ведь и вправду знает без подробностей, лишь о самом трагическом факте).
И наталкивается на хитрый прищур, почему-то улыбающегося, тестя погибшего. Такая веселость, безусловно, озадачивает и одновременно настораживает- дед-то в своем ли уме?
– А ты, дружок, смотрю постарел,– продолжает ерничать тот, кто, по-видимому, тоже, пока не испробовал, какого-нибудь, «эликсира молодости».
Чтобы окончательно убедиться в фантасмагоричности собственного положения, задается вопрос:
– Скажите-ка, пожалуйста,– Вам знакома личность Дмитрия Мельниченко? Он вроде как был работником у вас? Или ошибаюсь?
Взгляд из-под лохматых, седых бровей, устремленного на Ворохова вмиг белеет. И от подобного становится совсем жутко.
А тут Василий Харитонович начинает судорожно хватать ртом воздух и с хрипом медленно оседать. В это самое время в коридоре, только что еще населенном редким народом, оказалось ни души. Все куда-то, разом, будто испарились, спешно спрятавшись за многочисленными дверями.
Обмякшее мешком костлявое тело держать, особенно спереди за подмышки, крайне неудобно. А крики Ивана о помощи не находят должного отклика- пустота под высоким потолком отзывается лишь гулким эхом.
Тогда он осторожно укладывает находящегося без сознания прямо на паркет и устремляется к ближайшему кабинету- там закрыто. Дальше начинает, по порядку, лихорадочно дергать другие дверные ручки по всему этажу- тот же результат- за всеми ними тишина.
Когда бегом вернулся к оставленному старику, то сразу понял- волноваться здесь уже нет смысла- Василий Харитонович, похоже, скончался. Глаза остеклененно смотрят вверх, а пульс отсутствует- пальцы Ворохова не почувствовали малейшего биения под кожей шеи того, кто минуту назад еще бодро стоял на ногах.
Тогда и подумалось Ивану- сегодня он как никогда подвержен «наваждению», то есть внушению «злой силы» с целью соблазнения заглянуть в свое прошлое. И пришлось ему трусливо покинуть вымершее вдруг здание, где только на крыльце которого им были замечены какие-то люди. А тем, по-видимому, никакого не дела до куда-то торопящегося мужика.
