только половина уставника, который выбран и так минимальным, допустимым в те времена.
Здесь конечно злую шутку сыграла моя излишняя доверчивость. У меня, к сожалению, всегда по молодости было так- если кто-то смог понравиться, то вера к нему порой начинала зашкаливать. Это сегодня я иной, уже не раз набивший аналогичные шишки за свою долгую взрослость. Но, поскольку еще потом мне приходилось испытывать схожее, тот случай, по-видимому, не стал для меня каким-либо серьезным уроком на будущее. Пока к 46-ти окончательно не столкнула с практически полной аналогией этой мерзкой давности. И, кстати, ряд участников в подобном отмечены в графике моих встреч, что в письме-анонимке, которое сейчас лежит в кармане.
Но вернемся к тому персонажу, оказавшемся в том списке первым. Поэтому продолжу. Это Аркашино поведение, на мой взгляд, обусловлено рядом факторов- как личностных, так и внешних. Много позже, исходя уже из своего жизненного опыта, кажется удалось уяснить для себя, пусть не совсем и четко, природа человеческого предательства порой не объясняется даже самой эгоистичной целесообразностью. А тогда в голове лишь горечью вихрилось- каким же он оказался подонком! И им все, получается, давным- давно продумано! Обида буквально душила меня. Я был зациклен на строжайшем, касаемо бизнеса, соблюдение паритетности между нами. Такое являлось моим обязательным условием, когда мы только начинали. Поскольку наивно считал- по другому никак нельзя. И в стартапе (в то время этого слова в лексиконе еще не имел) и далее, собственный вклад оценивал решающим. Тем не менее за наш «микроколхоз» С Чуманом радел- как за основу успешного и долгого существования «ФинТраста».
Если же разбирать конкретику причин, приведших мой уход из первой коммерции, то главной из них несомненно явилось иезуитское нарушение принципа деловой порядочности. Ко всему прочему, я в какой-то момент потерял элементарную бдительность (потом такое со мной случалось не единожды), а за моей спиной соратник, втихую, через юридические подделки, переписал все активы фирмы на каких-то подставных лиц (замечу, бухгалтерия была на нем). Конечно узналось об этом потом, когда уже почти распрощались. А открылись глаза мне им самим, зашедшему в кабинет, где его теперь бывший зам собирал свои вещи.
– Иван, поверь, искренне хочу, чтобы мы остались с тобой друзьями и, возможно, продолжили сотрудничать. Надеюсь, не будешь против? – голос примирителен и некоторое волнение выдает разве что нервное раскачивание на стуле.
Разговор происходил один на один.
– Да пошел ты! И засунь свой благородный тон куда подальше, понял! А моей доли, думаю, вполне хватит на раскрутку новой темы по редким землям, которая тобой не признана. Ну, а будущее нас, разумеется, рассудит- кто был прав?
– Извини, Ворохов, но деньги, лично, тебе никакие не светят. Максимум- половина уставного. Больше твоего здесь ничего нет. Кстати, можешь судиться. И в общем, счастливо оставаться,– с гадкой ухмылкой встает и идет к двери.
В два прыжка достаю воротник его пиджака…. Все закончилось тогда для меня ничем. А в сухом финансовом остатке и вправду почти ноль. Но не потеря мной заработанного нежданным крахом пала на мозг (уверенность в собственные силы уже благоприобретена, и значит все будет в порядке), а подобное грязное соприкосновение с лицемерием и бессовестностью совсем нечужих людей.
