Непобежденный - страница 7

.). Мы вас убираем по возрасту. (Хотя сам Ганичев, по его убеждению, был значительно моложе первого секретаря ЦК ВЛКСМ и многих других именитых комсомольцев. – В.З.) Вот, пожалуйста, “Роман-газета”, вы с писателями дружите, сами пишете, вам и карты в руки.” Я уже был членом Союза писателей и понял, что надо уходить в литературную нишу, скрываться от преследований товарищей по партии, да и духовно мне там было бы интереснее. Я дал добро. Так и поговорили с Зимяниным. Так что попытка сделать из “Комсомольской правды” оплот патриотизма, подобный “Молодой гвардии” у меня не вышла».

На одной из встреч с журналистами М. В. Зимянин уже в качестве Секретаря ЦК КПСС обрушился, по воспоминаниям В. Н. Ганичева, на публикацию Владимира Солоухина, посвященную проблеме сохранения русских памятников старины. «“Пишут, черт его знает что! Вот опять об этой Оптиной пустыне (делая то ли специально неправильное ударение, то ли по безграмотности). Что, у нас нет настоящих памятников революционерам, героям? Пишите себе!” Да, может быть, не самый атеистически мракобесный человек был Михаил Васильевич, но невежда безусловный», – заключает В. Н. Ганичев.

Пройдут годы, и один из самых близких мне людей – руководитель Союза писателей России Валерий Николаевич Ганичев напишет об отце по-иному:

«Когда меня утверждали главным редактором “Комсомолки”, то собеседование со мной проводил Секретарь ЦК партии М. В. Зимянин, человек в стране известный и бывалый, да к тому же много видевший и мудрый. Ведь он был из той преданной и честной группы белорусских партизан, которые в боях, болотах и лесах это подтвердили, а потом были на разных ответственных участках работы в стране.

Михаил Васильевич побывал везде: поработал в областях, послом во Вьетнаме и Чехословакии, даже главным редактором в самой “Правде”, что для нас, работающих в комсомольских изданиях, было недосягаемой вершиной, почти Эверестом. Он поспрашивал меня о работе в издательстве, где я уже был десять лет, почувствовал, что издательское дело я знаю, выслушав мои энтузиастические ответы. И потом, посмотрев на меня умудренными и немного печальными глазами, спросил, не требуя ответа: “А что самое главное в газете?”

Я подумал: “Ну, художественный уровень, ну, идейность, ну, четкость, соответствие задачам общества, эрудированность журналистов, в общем, подбор кадров, да и…”

Михаил Васильевич, по-видимому, вспоминая что-то свое, а может, и прозревая мое будущее, ответил сам себе: “В газете главное – знать, кто за кем стоит”.

Нельзя сказать, что я это понял тогда, но позднее уяснил. Хотя в той же “Молодой гвардии” немного бесшабашно, наступательно вели русскую тему, печатали книги о еще не известных широкому читателю фактах истории, раскрыли на том уровне вопрос о масонстве, критиковали ревизионизм, сионизм, католицизм. Не скажу, что в этих публикациях было все верно, блистало эрудицией, но заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК Владимир Севрук, тихо прокладывающий путь перестройке, крушению Советского Союза, внимательно вглядываясь в нас, вслух размышлял: “Знать бы, кто за вами стоит?” Но за нами никого, кроме России, не стояло. А “русской партии”, которой пугают современные либералы, не было, да, пожалуй, и сейчас нет».

Бывший главный редактор «Советской России», руководитель Комитета по радиовещанию и телевидению в 1989–1990 годы М. Ф. Ненашев высказался об отце следующим образом: «Не стану приписывать М. В. Зимянину качества защитника и радетеля главных редакторов, ибо знаю, при строгой тогда иерархии партийной власти он мог только то, что ему было отведено, и не больше. Не знаю, часто ли брал он под защиту нашего брата – редактора, когда над его головой зависал меч расправы, но знаю, что не был он инициатором такой расправы».