– Что тебя сюда сегодня привело, Мара? – спросил Гадсен.
– Э-э… – Я сглотнула. – Это я позвонила и подала жалобу насчет собаки.
Не было смысла лгать на этот счет. Я оставила свою фамилию и номер телефона, когда говорила с офисом отдела по отлову животных.
Детектив не отвел глаз, но я заметила, что выражение его лица изменилось. Он ожидал, пока я продолжу. Я откашлялась:
– Я просто хотела заглянуть после школы и проверить, увезли ли собаку.
Он кивнул.
– Ты видела еще кого-нибудь, когда была тут нынче утром?
Я покачала головой.
– В какую школу ты ходишь? – спросил он.
– В Кройден.
Женщина-детектив записала и это. Мне очень не нравилось, что она все записывает.
Гадсен задал еще несколько вопросов, но я все время невольно искала глазами собаку. Должно быть, пока меня осматривал медик, мертвое тело убрали, потому что оно исчезло. Металлическая дверь захлопнулась, и я подпрыгнула. Я и не заметила, как детектив Гадсен перестал говорить. Теперь он ожидал моего ответа.
– Простите, – сказала я.
Несколько больших дождевых капель ударили по металлу и жестяному лому, как пули. Снова собирался пойти дождь, и скоро.
– Простите, я не слышала, что вы сказали.
Детектив Гадсен внимательно рассматривал мое лицо.
– Я сказал, что моя напарница проводит тебя до кампуса.
Судя по виду женщины-детектива, ей хотелось войти в дом.
– Со мной и вправду все просто прекрасно.
Я улыбнулась, демонстрируя, насколько со мной все прекрасно.
– Тут совсем недалеко. Но все равно спасибо.
– Мне все-таки хотелось бы, чтобы…
– Она сказала, что с ней все прекрасно, Винс. Иди-ка и взгляни на это, ладно?
Детектив Гадсен внимательно посмотрел на меня.
– Спасибо за звонок.
Я пожала плечами.
– Я должна была что-то сделать.
– Конечно. Если вспомнишь что-нибудь еще, – сказал детектив, протягивая мне свою визитку, – звони мне в любое время.
– Позвоню. Спасибо.
Я пошла прочь, но, завернув за угол, прислонилась к прохладной оштукатуренной стене и прислушалась.
По гравию похрустывали чьи-то шаги; вскоре к ним присоединились еще одни. Детективы разговаривали друг с другом, в разговор вступил третий голос, которого я не помнила. Наверное, кто-то зашел в дом прежде, чем я сюда добралась.
– Скорее всего, он умер семь часов назад.
– Итак, примерно в девять утра?
В девять. Спустя несколько минут после того, как я от него убежала. Я не могла сглотнуть, в горле пересохло.
– Это мое предположение. Жара и дождь мешают точно определить время. Вы же знаете, как это бывает.
– Знаем.
Потом я услышала что-то насчет температуры, трупных пятен, падения из-за того, что человек споткнулся, и траекторий – сквозь громкий гул крови, пульсирующей в ушах. Когда шаги и голоса стихли вдали, я рискнула выглянуть из-за угла.
Они ушли. Может быть, в дом? И под таким углом я увидела собаку. Она была некрепко привязана к покрышке в дальнем конце двора, ее шерсть сливалась с землей. Дождь теперь лил ровно, беспрестанно, но она даже не вздрагивала.
Не думая, я побежала к ней. Моя футболка промокла насквозь. Я огибала мусор и детали машин, ступая как можно осторожнее. Спасибо дождю за то, что он скрывал звук моих шагов. Но, если кто-нибудь в доме обратит внимание на происходящее снаружи, меня, наверное, услышат. И точно увидят.
Когда я добралась до собаки, небеса мстительно разверзлись. Я опустилась на колени, чтобы отвязать ее от покрышки. Потом слегка потянула за привязь.
