– Что ты задумала? –
шепнул в непосредственной близости от
моих губ. – Рассказывай.
– Сделай шаг назад. На
нас косо смотрят.
– Любуются, – сказал,
как отрезал. – Госпожа не дотерпела до
дома, что тут удивительного?
И правда, что удивительного?
Раб зажал свою госпожу в переулке. Да
на каждом шагу же такое происходит!
– Ты давал клятву.
– Наш уговор не закреплён
рукопожатием, если мне не изменяет
память. Но мы можем закрепить его
поцелуем. Что скажешь? Один. Невинный.
Лёгкий. Нежный.
Его бархатный голос
обволакивал меня, задевал невидимые
струнки души и сопротивляться становилось
всё сложнее.
– И после этого ты от
меня отстанешь? – гордо вздираю подборок,
почти касаясь его губ.
– Уговор есть уговор,
– победно улыбнулся нахал. – Только
помни о второй части.
– Что ты будешь делать,
– послышался старческий голос по правую
сторону от нас. – Молодёжь совсем
распоясалась. Обжимаются уже средь бела
дня. Ни стыда, ни совести.
– Отец, проходи мимо…
– раб неожиданно осёкся. – Афелий?
– Глен? Фила? Ты что
творишь, негодник?
– Всё в порядке дядюшка.
– Дядюшка? – удивился
Глен.
– Афелий, я как раз к
тебе шла. Мне нужна помощь. Оставь нас
наедине, – обратилась уже к Глену.
Мужчина недовольно
шикнул:
– Пойду с кем-нибудь
поворкую. А то забуду как с женщинами
общаться.
С женщинами? А я кто?
– Что-то стряслось? –
привлекает внимание к себе дядюшка.
Объясняю суть своей
задумки и, затаив дыхание, жду что же он
скажет. Только мужчина не спешит говорить
свой вердикт. Смотрит внимательно на
Глена, которого уже облепили две молодых
девчонки.
Мне плевать. Отворачиваюсь,
замечая довольный взгляд раба. На
ревность меня пытается вывести? Как бы
не так.
– Он знает?
– Нет. Хочу сначала всё
выяснить.
– Не скрывай от него
ничего. Он не прощает предательств. А
по поводу твоего вопроса… я постараюсь
выяснить с кем можно поговорить.
– Спасибо.
Прохожу мимо воркующей
троицы с абсолютно равнодушным взглядом,
хоть внутри и бушует ураган. Этот мужчина
разрушил мою спокойную привычную жизнь.
* * *
Глен попросил разрешение
заниматься, так сказать, поддерживать
форму. Ну а мне что? Пускай занимается.
Когда-нибудь он всё равно вернётся на
службу.
Вот уже неделю любуюсь
на эти тренировки. Если первое время я
уходила гулять, только чтобы не мешаться
под ногами, то сейчас… чтобы охладиться.
На это просто невозможно смотреть
спокойно! Когда он тренируется в майке,
ещё ничего. На дневных занятиях эта
самая майка оказывается куда-нибудь
выкинутой. Жарко ему видите ли. Хотя
сейчас дом и правда раскаляется от
солнца и остывает лишь к ночи. Поэтому
трудно сказать, где мне на самом деле
жарче: дома или на улице.
Еще спустя неделю в
дверь постучали. Оказалось, что Афелий
отправил кого-то из его бывших подчинённых
доставить мне записку.
– Глен, я к Афелию
отойду.
Мужчина тут же подошёл
к двери, бросил короткое: «За неё головой
отвечаешь» и вернулся к своим упражнениям.
Мне стражника даже
жалко стало. Побледнел весь и с запозданием
крикнул: «Так точно!».
Похоже Глена даже будучи
рабом боятся. Ну, или уважают. Это с какой
стороны посмотреть.
– Он так строг с вами,
что вы его боитесь? – осторожно спрашиваю
уже в пути.
– Я не боюсь его. Просто
он всегда выполняет сказанное.
– Прям уж всегда? –
сомневаюсь.
– Поверьте на слово,
княжна. Он никогда не бросает слов на
ветер.
