Через несколько минут Алика рухнула на что-то твердое и острое. Похоже, это были камни, которые тут же впились в ее бока и спину. Голова раскалывалась, тело все еще не слушалось. Казалось, мозг воспален, и даже тусклый свет, попадающий на роговицу глаз, вызывал сильнейшие приступы нестерпимого болезненного экстаза, как при долгой щекотке, – невыносимое чувство незащищенности, боль и какое-то странное жгучее удовольствие смешивались внутри, вызывая дрожь и слезы. Ей хотелось по-детски расплакаться, избавляясь от этих мучительных ощущений. Алика зажмурилась, сделала глубокий вдох и снова открыла глаза.
С неба, теряющегося за плотной пеленой тумана, ей в лицо летел… Снег? Девушка быстро заморгала, чтобы избавиться от видения, но, когда снова открыла глаза, светлые крупинки все еще падали. Только присмотревшись, она поняла, что это не снег, а пепел.
Лика медленно села. Неотступная боль в теле притупилась, сделалась будто фантомной. Девушка уже немного свыклась с ней и старалась ее не замечать.
Лике показалось, что дымка вокруг пришла в едва заметное движение. Сощурив глаза, девушка присмотрелась. Она не столько видела что-то, сколько ощущала движение кожей. Через пару минут туман собрался в большую темную тень, и из нее вышло безобразное существо, отдаленно напоминающее громадную собаку. Абсолютно лишенное шерсти, с широкой грудью и мощными лапами. Оно медленно приближалось к девушке, нюхая воздух и скаля длинные, как клинки, зубы. Лика понимала, что именно ему предстоит избавить ее душу от власти тела. Хорошим решением в этой ситуации было бы расслабиться, но она не могла оторвать взгляд от адской псины. Тугие, как канаты, мышцы перекатывались при каждом движении под покрытой уродливыми шрамами черной кожей, острые когти со скрежетом царапали камни, а из огромной пасти доносилось низкое гортанное рычание, которое вместе с обильной слюной животного непрерывно вытекало наружу.
Алику сковал ужас, тело окаменело. Пожар, все еще выжигающий грудь, больше не волновал ее. Все, что она сейчас видела, – два огромных красных глаза в метре от своего лица.
«Я уже иду, – прошептала она еле слышно, пытаясь заглушить низкий рокот зверя, отдающийся вибрацией у нее в груди, – уже иду, родной».
Лика зажмурилась и отвернулась от дышащей жаром пасти. Она чувствовала, как горячая слюна чудовища с шипением стекает по ее лбу, ощущала дыхание пса на своем виске, продолжая, как мантру, повторять: «уже иду… уже иду…».
Через мгновение горло обожгло каленым железом, и жилы, мышцы и нервы, словно струны, начали рваться с тяжелым протяжным звуком. Голову наполнила какофония голосов. А из раны вместе с кровью хлынула жизнь. Боль была мгновенной, но мучительной. Агония тут же охватила все тело. Казалось, миллионы острых раскаленных кинжалов снова и снова вонзались в незащищенную плоть, заставляя ее извиваться в твердых каменных ладонях скал.
***
Пришла в себя Алика в полнейшей тишине. Не открывая глаз, она некоторое время прислушивалась к ощущениям. Ни пожара в груди, ни боли от падения она больше не чувствовала. Ей вдруг стало страшно – а что, если маг обманул ее, и пути назад нет? Она никогда до этого момента не действовала самостоятельно. Рядом всегда находились отец или Поляков, которые в любую минуту были готовы поддержать ее. Девушка осторожно ощупала себя: лицо, грудь, живот… Вроде, все на месте и вполне осязаемо. Она наконец открыла глаза и осторожно села.
