– Гнедич попросил у меня сутки, но, возможно, понадобятся и двое, и трое… Его субъекта, как я поняла, не так просто изловить в Москве. А почему – он не пояснил…
– Еще бы он тебе и это пояснял!.. – не выдержал Турецкий. И, обнаружив, что на сей раз Светлана вспыхнула по-настоящему, покраснев до ушей, счел необходимым завершить разговор. – Ладно! Как ты правильно заметила, на данном этапе работа с агентами – первое, что следует сделать… Своих будешь задействовать?
– Пока нет, подожду результатов Гнедича, – помотала головой Перова.
– Как только наступит ясность – жду у себя… Все, Светочка, свободна.
Перова поднялась со стула, одновременно застегивая свою папочку, но уходить не торопилась, явно не решаясь сказать шефу что-то еще… Турецкий глянул на часы: минут через двадцать должен был объявиться Слава Грязнов с Яковлевым.
– Давай, выкладывай, что тебя там еще мучает, – усмехнулся он.
– Александр Борисович, – Перова подняла на Турецкого умоляющие глаза, – можно, я вас попрошу?.. Пожалуйста… не отрывайте голову Вячеславу Ивановичу, не подводите Олега, очень прошу…
– Это ты насчет «крота», что ли?.. О господи!.. Ты, собственно говоря, за кого своего любимого шефа принимаешь? Конечно, я ничего ему не скажу!
– Сан Борисыч, вы – ангел!..
И не успел Турецкий возразить или согласиться с присвоением ему неожиданного чина, как следователь Перова выпорхнула из его кабинета.
К особняку Мазды, расположенному на отшибе небольшого элитного поселка в пятнадцати километрах от столицы, Олег подъехал точно в условленное время: ранние осенние сумерки только что сгустились окончательно, превратив вечер в ночь.
Из-за высокого кирпичного забора виднелся только третий, верхний этаж дома, большинство окон которого были ярко освещены. Но даже сюда, за глухие металлические ворота, доносился, правда, еле слышный гул вечеринки, затеянной хозяином в честь открытия еще одного филиала легальной части его фирмы. Основная же ее часть, подобно основанию айсберга, находилась «под водой», и признать укрытую от посторонних взоров деятельность легальной было затруднительно… Мазда, он же Борис Иосифович Климкин, являлся известным сразу в двух столицах бандитским авторитетом, прославившимся своим почти легендарным везением, за которым, по всеобщему признанию, стоял адский ум и дьявольская интуиция…
Мазда, получивший свою кличку за пристрастие к соответствующей одноименной иномарке, отличался также непредсказуемым нравом и почти садистской жестокостью, о которой даже в криминальном мире ходили легенды.
Прежде чем выбраться из своего «жигуленка», Гнедич еще раз глянул в зеркальце заднего вида и удовлетворенно кивнул: рыжий парик вкупе с того же оттенка бородой и усами изменили его внешность до неузнаваемости.
Заперев машину, он подошел к узким дверям, врезанным непосредственно в металлические ворота, нажал почти незаметную кнопку и спокойно посмотрел прямехонько в тут же ожившую и нацелившуюся на него видеокамеру, установленную над воротами.
Спустя несколько секунд сверху же послышалось вначале потрескивание микрофона, а затем недовольный голос охранника:
– Чего надо?
– Открывай. Рудый[2]… Сам, что ли, не видишь?!.
Над воротами наконец вспыхнул свет, и почти сразу дверь открылась:
– Так бы и говорил сразу, что Рудый… – Заспанный детина в черной рубахе и таких же штанах (Мазда терпеть не мог камуфляжа) сердито поглядел на ночного гостя. – Тарахтелку свою загонять будешь или как?
