– Почему? – кричу я ей.
– Потому, что мы с тобой и есть вечность! Ты и я! – она почти взлетает.
– Почемууу?! – я задираю голову вверх.
– Потому, что я твоя Жизнь!! Я буду с тобой до самого твоего конца! Хочешь ты этого, или нет!
Я махнул рукой. Я давно смирился. Она опять понеслась вперёд. Или полетела.
С этим абсолютно ничего нельзя поделать. Она такая, моя Жизнь.
– До-го- няяяйй! – раздаётся высоко впереди, и я нехотя начинаю разбегаться…
– Давай так! Посиди здесь, пока уладим все формальности! – апостол Пётр закрыл передо мной двери.
– И вот ещё что, – калитка немного приоткрылась, и оттуда хлынул свет, – Надеюсь, тебе объяснили, что сюда непросто попасть?!
– Ну так, в общих чертах, – промямлил я, – Осознание собственной греховности, хорошие дела…
На скамейку упал договор:
– Изучай пока! Чтобы потом не было претензий! Дверь опять закрылась.
Я огляделся. Высокие стены, высокие ворота. Большая надпись «РАЙ» над ними. И пустота вокруг. Внутри стало зябко. Негнущимися пальцами поднял воротник, но это не помогло. Последний раз такое было, когда в институте защищал диплом.
– Эх, сигарету бы! – тут же чертыхнулся – тело, и даже пальто были бестелесны. Времени не чувствовалось совсем. Как на глубине в Марианской впадине.
Сел на скамейку, взял папку со словом «Инструкция» и начал листать:
«3. Не лицемерность.
Листаю дальше:
5. Не лукавство.
Я задумался. Да. Лицемерил, конечно, и лукавить приходилось.
Читать расхотелось. Чем дальше, тем безнадёжнее. Чисто из любопытства перемахнул на последнюю страницу.
Под пунктом Примечание было написано следующее:
…Все вышеуказанные пункты считать недействительными в случае, если существуют души, которые могут заручиться, и признать наличие признаков любви у данного индивидуума.
Я задумался. Огромное количество лиц замелькало передо мной. Школа, армия, институт, девушки, парни, женщины, мужчины, клиенты, родственники, друзья…
Вряд ли они смогут обо мне сказать или вспомнить что-то хорошее… Я вздохнул, и положил папку на скамейку.
Поглядел на безликий простор, и приготовился к вердикту.
Мощные ворота открылись. Вышел Апостол и позвал меня. Я нехотя встал и направился к нему.
Он похлопал по плечу и, непонятно чему радуясь, неожиданно с силой вдруг втолкнул меня вовнутрь Рая. Ничего не понимая, я оглянулся на него. Он, улыбаясь, показал посохом за мою спину.
Я обернулся.
В отблеске света, с огромной радуги, ко мне бежала Бася. Моя верная Бася. Собака породы боксёр.
Единственная, которая со всей своей собачьей верностью, отдала за меня свой голос. Забыв незаслуженные наказания, и моё невнимание к ней в прошлой жизни.
Я стоял и плакал, а она слизывала шершавым языком мои слёзы…
Лиговский проспект. Трамвайная остановка. Морозное зимнее утро.
Взоры ожидающих устремлены в сторону, откуда должен приехать трамвай.
В центре остановки стоит красивая, роскошная дама в норковой шубе. Аромат ее дорогих духов будоражит зимнее утро и всех присутствующих вокруг. Это запах другого мира, где всегда солнце и необыкновенное море. Там дорогие машины, фешенебельные небоскребы и замки из белого камня, среди пальм.
Толпе неловко за нее, и за себя. Такие, как она, обычно не пользуются общественным транспортом.
Чуть в стороне, прижавшись к ограждению, зябко кутается в старое пальтишко алкоголичка. Она моложе той, красивой, но выглядит значительно старше. Стоит позади всех, почти сливаясь с металлическим забором, стараясь быть незаметной.
