Сейчас Хелен сосредоточенно что-то писала в своей записной книжке – она называла ее журналом, отказываясь считать дневником.
– Как прошло утро? – спросил Кармайн, садясь напротив нее и кивком приветствуя официантку, которая, улыбнувшись в ответ, принялась наливать ему кофе.
– Трудно, но зато нескучно. Судья – такой интересный. Я знаю его всю свою жизнь, но занятия с ним юриспруденцией стали для меня настоящим открытием.
– И он – ночной кошмар для правонарушителей. Помни это.
Хелен рассмеялась. Смех у нее был приятный: не притворный и довольно мелодичный.
– Пока я не привыкла к нему, все время говорила невпопад, теперь же дела обстоят намного лучше. Как бы мне хотелось, чтобы учителя в полицейской академии были такими же профессионалами.
– О да! Он забыл законов больше, чем они когда-либо знали.
В кафе вошла Делия.
Кармайн приглашающе похлопал по сиденью рядом с собой. «Я всегда думаю, – пришло ему в голову, – что сегодня на ней самый худший наряд, пока не увижу завтрашние». Сегодняшняя кофта была в оранжевую, зеленую, розовую и кислотно-желтую клетку, поверх красовался ярко-алый жилет. Как обычно, юбка заканчивалась намного выше колен, открывая ноги, которым позавидовали бы многие девушки. Ее волосы – спасибо богам, что они были, – украшали бордовые, зеленые и обесцвеченные пряди, а из-под челки, похожей на спутанные черные проводки, сверкали карие глаза. В полицейском управлении всегда дискутировали на тему, где Делия ухитряется находить такую одежду; но даже Нетти Марчиано, которая знала все сплетни, так и не смогла выяснить. Сам Кармайн думал, что на барахолках Нью-Йорка.
В течение всех трех недель Дельмонико ждал, когда же Хелен возмутится внешним видом Делии, но та не сказала ни слова, а только изумленно смотрела на Карстерс с самой первой встречи. Похоже, даже такие утонченные личности, как Макинтоши, чувствовали, что одежда и внешность Делии вне критики. Она была настоящим эксцентриком, и, по-видимому, Хелен это поняла. А уж когда Делия открывала рот и раздавался ее сладкозвучный голос с протяжными гласными и обрывистыми согласными, то женщина однозначно признавалась роскошной.
Ник появился минутой позже и был приглашен присесть на той же стороне, что и Делия. Теперь все трое сидели по одну сторону стола, а Хелен, одна, – напротив них.
Голубые глаза засверкали.
– Я на допросе? – Пухлые розовые губы Хелен слегка приоткрылись.
– Ты ведь живешь в Кэрью, в Талисман-тауэрс, верно? – спросил Ник.
– Да. В пентхаусе.
– Так и знал! – Ник выглядел рассерженным. – Единолично в твоем пользовании, да? Собственный лифт и все такое.
– Не собственный. Я пользуюсь теми же двумя лифтами, что и другие жильцы. В лифте есть специальная щель для ключа.
– Ты общаешься там с кем-нибудь? – спросила Делия.
– Я знаю нескольких, но только с одним в дружеских отношениях – с Марком Шугаменом. Он живет тремя этажами ниже, на восьмом. Его подруга, Леони Каустейн, живет на десятом. Она француженка. – Хелен скривилась: – Она всегда была такой отзывчивой и жизнерадостной, но около трех месяцев назад у нее случился нервный срыв. Сейчас даже Марку не удается повидаться с ней. Она, как улитка, спряталась в свою раковину. По словам Марка, хуже всего, что она не хочет никакой помощи. Он очень любит ее, и я раньше думала – они созданы друг для друга. Теперь же… не знаю. Леони больше не любит его, а Марк клянется, что не понимает почему. Извините, – смутилась Хелен. – Это не очень хороший отчет – я отвлекаюсь на пустяки.
