Любых!!!
Нежных, наглых, робких, грубых… даже таких болезненных, что выла бы… Плевать!!! Лишь бы коснулся… лишь бы осмелился! Лишь бы взял!!!
Внизу живота стягивается тугой узел, а между ног томительно сосёт. Изнывает от пустоты и желания. В глóтке невероятная сухость, зато в трусиках… так влажно, что от стыда прикусываю губу – может, хоть как-то, через боль смогу вернуть себя себе!
– На полу заставил бы извиваться подо мной и вымаливать разрядку, царапая мою спину когтями и оставляя укусы на моем теле… И конечно не пропустил бы ни одной стены… Вколачивался бы в тебя с остервенением дикого зверя, чтобы сознание потеряла от переизбытка оргазмов. О, да, затрахал бы… так, что незатейливая вереница оргазмов предыдущей ночи показалась бы слабым отражением феерии испытанного экстаза.
Продолжаю усиленно жевать губу, стискивая край столешницы, подавляя безудержные всхлипы и охи, что давно сотрясают тело.
– И заметь… ни одного поцелуя ты бы у меня не получила. Ни одного!!! Почему? Не заслуживаешь! Ты же плохая девочка! А плохие девочки не достойны таких интимных ласк. Даже если бы в ногах валялась и молила. Но твой рот… искусанные губы, жаждущие внимания, я бы проучил. Поэтому, закрепляя эффект – всадил бы тебе в рот по самые гланды и позволил отсосать, проглотив всё до последней капли!
Никогда бы не подумала, что такая жуткая словесная грязь может звучать так… аппетитно, подаваемо, словно крутая реклама дорогущего, редкого десерта, раскошелься на которое – наслаждение получишь гарантированно.
– Я бы не позволила, – смутно различаю свой голос.
– Позволила, – насмешливо категоричен Игнат. – И получала бы такое удовольствие, которого ни с кем не испытаешь. Никогда! Так что помни об этом, когда будешь ложиться под другого.
– Я не такая…
– Уверена? – с непонятной злостью и толикой сомнения.
– Да!
– В этом себя и других убеждай, а я-то знаю, какая ты… со мной… подо мной.
Без единого прикосновения, только похабщиной на интимной частоте, Селивёрстов безапелляционно доказывает, что знает моё тело и мои непристойные мысли даже лучше меня! А что ужасней, не скрывает гнусного мнения о моей распущенности в момент близости с ним!
– Жаль без нежности… – голос мой, и в то же время нет. Глухой, чуть слышный, дрожащий.
– Ей я тебя в следующий раз доконаю, – многообещающе развратно. – Ну что, милая, – его голос под стать моему – неровный, охриплый, разгорячённый, – думала, только ты умеешь заставлять кипеть от возбуждения? Как там в трусиках?.. Хоть выжимай?.. Мда, тампон был бы как нельзя кстати, – продолжает глумиться сволочь за спиной. – А ты попроси, и пока толпа занята трепом, я тебя за пару фрикций пальцами доведу до разрядки, уверен, ты уже на грани… Ну а если взмолишься, -сглатывает натужно, подавляя собственные страсти и желания, – то плюну на всех, и членом. Иришка-а-а-а, – мурчит едва слышно, каким-то крышесносным тембром. – Пф, – жаркое дуновение долетает до оголенной спины.
Ожившие мурашки мутируют в неизвестный природе подвид остро чувствительных насекомых, обитающих на коже человека. Крупных, щекотливых, озабоченных тварей, с повышенной степенью подлости и склонностью к гнусному предательству. Дружной толпой несутся по позвоночнику, ныряя в интимную зону. По телу мелкий расщепительный разряд прогуливается – укол в голову, грудь, живот, ноги – их подкашивает. Судорожно хватаюсь за столешницу и сдавленно всхлипываю, с омерзением понимая, только что испытала микро-оргазм лишь от голосовых вибраций соседа и его дыхания.
