вошёл Добрыня. Его провожали взглядами со смешками. Стол внутри стоял, кой мужи окружали. Глядели все, как два ратника в шахматы играли.
– О, пришёл? Добро! Нам князь о тебе сказывал сегодня на разминке. – Воин молодой руку протянул Добрыне. Тот удивился. Его будто тут в лицо уж помянули. – Я Баян. Знакомы будем. Ты откуда родом?
– Я из Хорса. Звать Добрыня, – он ладонь пожал.
– Я Желан – десятник. – руку протянул уже другой, что за столом сидел. – В шахматы играл?
– Приходилось. Да вот только не по мне игра.
Добрыне освободил место третий ратоборец, Якобом представившись. Как новобранец сел, игроки принялись фигуры расставлять по месту.
– А какая по тебе?
– Кости.
– Вот как небывало! – четвёртый хохотнул дружинник. – По тебе не скажешь. Разбойною игра прослыла. Мало кто из Сварога в неё играет.
– Камус зато жалует. – Баян с ухмылкою Добрыню поддел локтем. – Дружеч твой известный.
Добрыня мрачно пешку двинул по доске вперёд. Баян продолжал:
– К слову, что ты с ним сцепился? И чего хотел?
– Жену свою сквернил он.
– Ты ж за другой княжной приехал. – Якоб усмехнулся. – Разве нет?
– А вы уж и про то прознали? – бросил Добрыня удручённо. Ему всё меньше нравились подобные смешки. Меж тем Якоб отвечал:
– А как иначе? Ты ж мне и заплатил, чтоб я тебя во двор впустил. Никогда так не жалел о своём решении. – В гриднице поднялся смех. Добрыня говорившего смущённо оглядел. Вот, значит, этот стражник! Лица он не упомнил. Как стало тише, Якоб продолжил. – Да только вот на Камуса тебе б лучше не лезть. Не всегда так за княжной бегать я могу. Повезло, что не прирезал.
Добрыня снова помолчал.
– Всегда хотел тебя спросить, – протянул пятый дружинник, что не представился Добрыне. – В битве у Косториана ты же был разведчиком, так почему ты раньше нас не предупредил, что войско наступает с тыла?
– Я ночевал в селе, а войско мимо шло. Не могли опередить.
– Значится, проспал? Выходит, ты нетвёрдо заданье выполнял?
– Стыдишь меня?
– Я прояснил лишь.
– Ну, а я ответил.
– Ладно, девоньки, не ссорьтесь. – Желан двинул фигуру. – Помню, как тебя тогда отделали. Даже слух ходил, мол, без ног остался. Да вот же ж – сам на двух пришёл. Князь за тебя просил. Значит, на счету. Ты в строю сражался хоть когда-нибудь?
– В старою не успел. Зато в лесах развлёкся лихо под Косторианом. – Добрыня покосился на недовольного им ратника. – Да в тылу врага порезал.
– Щит над головой подымишь?
– Дружинницу таскал. С щитом, верно, справлюсь.
– В Велесе дружинницы имеются? – вопрос раздался бодрый.
– Их там было две в разные года. – Добрыня протянул. – Обе замуж смылись.
– Хе! Тут только хватай! – послышался смешок со стороны двери. – Давно в Перуне их не видно.
Желан прервал дружинников с наигранною строгостью и вновь на Добрыню глянул.
– Полдня с ноченьки пройдёт, пойдём с тобой на поле. Глянем, на что годен.
Додола
Олег на мхе сидел в лесу красный, аки боров. Его глаза смотрели сквозь пальцы в пустоту. Стыд за то, что Камусу он отдал Неждану, теперь ещё и подпитался его бегством от всего, что выдал ему зять. Всё это не укладывалось в голове у князя. Он не разумел о действах, что пришлось увидеть. Знал, откуда люд рождался. Не укрывали от Олега. Но князь не маялся вопросом. Как? Что? И к чему? А тут Камус так привёл и раскрыл пред ним с окружением своим… О, Бог, упаси! Как же Олег удирал от того, что он узрел, под хохот оглушительный. Вырвался насилу. Князь от себя воспоминанья ныне гнал, что нагие бабы так выглядеть могли. Никогда он это боле видеть не хотел! Не хотел и знать! Но в голову всё лезла жена без одежды и что с ней делал мореходец… После – товарищи его. Всё липко, мокро, мерзко… все глядят… и ржут, и пьют.
