– Зирка12 мой, я утомилась. – не выдержала Греза, хоть и в душе была довольна такой избирательностью малого сынка.
– Греза Богдановна, давайте я возьму его. Он уж уснул…
Молодая пухлая кормилица13 вошла тихо в ложницу14. И закончить не успела, когда с улицы раздался шум. Греза в миг рванула с места в соседнею постельную15, где было потише. Младенец недовольно заскрипел, но, не взглянув на то, мать живо положила его в люльку. Следом уж вбежала встревоженно кормилица. Кинула взгляд Греза на старшего сынка. Тот там же спал, не просыпаясь.
– Качай. – приказала княжна кормилице. Та тут же исполнила веление и села возле люльки. – Сегодня ночевать он со мной не будет. Поспи с ними тут. Камус вернулся. Не выходи ни в коем разе, пока не повелю.
Княжна поспешила из ложницы и дверь прикрыла. Движеньем суетливым пригладила на собственном убранстве16 складку. Недурно оно, к счастью, было. Прошлась ладонью Греза по падающим с головы простоволосым космам17. Камус любил видеть распущенными их. А вдруг придут люди его? Надо ль заплести? Да голоса мужей уже звучали у дверей. Не успеет. Греза, по лестнице спускаясь, ожидала тихо, когда та раскроется.
Камус в дом ввалился с смехом. За ним виднелся в дверях люд, держащий факелы. В крови была одежда мужа. Греза ахом крик сдержала. Рот с ужасом рукой прикрыла.
– Не боись, голуба. То не моя кровь. – Камус жену поцеловал. Довольные хмельные рожи из-за его спины глядели на княжну. Стража не пустила их в дом войти. Дверь Камус захлопнул.
Шум ещё царил снаружи, когда Греза со светильником в руке шла уже за мужем. Из хором вышли они с ней от другой двери – во двор. В бане она помогла снять ему одежды. Ткань оторвалась от одной из ран на плече его, пустив кровь. Мужья на то усмешка не вызывала такой же радости у Грезы. Она сдержанно вздохнула. Взяв ушат хладной воды, ковшом лить стала на голову, плечи и согнутую спину, пока Камус обмывался. Княжне уже неинтересно было глядеть на множество рисунков-знаков на его неровной коже. Она глядела на другое. Рука Грезы гуляла по истерзанному шрамами телу. В тусклом свете от свечи зажившие рубцы супруга казались даже глубже. Сколи раз на них княжна смотрела не считая. Говорил, секли его не раз плетьми. Да шрамов у него от наказаний не так много, как от остальных увечий. «Так отчего же он всё жив? – Вновь дума посетила Грезу. – Он должен был давно погибнуть».
– Ты родила? – прервав мысли княжны, Камус обратил глаза к ней.
– Две луны назад. – Греза прочистила горло. – Как ты повелел, нарекла Жафаром.
– Славно.
Камус удовлетворённо спину выпрямил. Скатывались струи воды с его светлых влас на пол. Греза вновь робела глаза поднять к нему. Как всегда, в его приход опосля долгой разлуки она снова привыкала к его пребыванью. Ничего с собой не могла поделать.
Кусок ткани оторвал муж от безрукавки порченой. Обмотал себе раненье, затянув под мышкой, пособив себе зубами.
– Тебя что-то тревожит? – Камус вопросил.
– Как ты ни возвращаешься, смерть приходит за тобой. – Греза начала. – Мне страшно, что же будет, коль тебя убьют. Меня, детей кто защитит? Враги придут за нами. Даже твои люди быть могут среди них.
– Ты не доверяешь мне? – Камус убрал космы жены от её лика. – Полагаешь, твоя стража – одна из лучших в Свароге, тебя не отстоит?
– Значит, всё ж ты не уверен в том, что тебя смерть не настигнет?
Камус наморщил лоб. Он глядел недолго на поджавшую губы супругу. После космы её отпустив, он небрежно молвил:
