– Большое спасибо, пани Плужек. – Сказал Качмарек. – Но об украденной корове пока что кроме пана Яцека никто не говорил. В том числе и наш клиент. Поэтому не будем делать скоропалительных выводов.
– Но у меня действительно украли корову. – Нехотя признался Пристор. – Но обратиться к вам я решил не из-за этого.
– Вот видите! – Торжественно произнёс Влодьзимеж и многозначительно поднял указательный палец вверх.
– Просто моя история, как я уже сказал, слишком щекотливая, чтобы сводить её до банальной кражи коровы. Тем более, что у меня их крали неоднократно, а я даже в полицию ни разу не обращался, не то что к частному детективу.
– Тогда почему вы решили обратиться именно сейчас? – Любопытствовал Качмарек. – Что примечательного было в этой корове? Рекордные удои, рога необычной формы? Что?
– Да причём здесь корова?! – Почти заорал Пристор. – Вы выслушаете меня, наконец, или нет?
– Хорошо. – Согласился детектив. – Давайте все вместе успокоимся и терпеливо вас выслушаем.
– А можно я вначале сниму свои новые сапоги? – Жалобно попросил Мацей, обращаясь, почему-то, к полногрудой пани Плужек и делая акцент на слове «новые». – Они хоть и достались мне почти задаром, но вот только ужасно жмут.
– Нет! – Горячо выпалила писательница. – Если вы это сделаете, мы не сможем, как тут было обещано, выслушать вас терпеливо.
– Снимайте. – Твёрдо сказал Качмарек, которому во что бы то ни стало, требовалось продемонстрировать гостю кто в этом доме истинный хозяин. – Если вам будет удобнее – снимайте.
– О, боже! – Прокричала полногрудая пани Плужек.
– Огромное вам спасибо. – Кланяясь, вымолвил Пристор, стаскивая обувь.
По комнате поплыл аромат, знакомый Влодьзимежу с тех самых пор, когда отец водил его на экскурсию по скотобойне. Большой и указательный пальцы совершенно зря потянулись к носу, ибо к той секунде его крылья и без внешнего воздействия самопроизвольно и достаточно плотно прижались к перегородке.
– Помнишь, Володя, ты недавно спрашивал, почему у нас открыто окно? – Ехидно поинтересовалась секретарша.
– Вы же подчеркнули, что сапоги у вас новые. – Прогнусавил удручённый детектив.
– Видимо я забыл добавить слово «относительно». – Смущённо улыбаясь, предпринял попытку оправдаться Мацей. – И слово носки.
Полногрудая пани Плужек распахнуло окно, добравшись до него так, будто собиралась осуществить тройной прыжок. В помещении стало значительно легче дышать, но находившимся в нём людям пришлось одеться соответствующе быдгощской декабрьской погоде.
– Думаю, теперь мы окончательно готовы вас выслушать. – Снова прогнусавил Влодьзимеж – пальцы от носа он убрал, но крылья, поддавшись инстинкту самосохранения, продолжали упрямиться.
– Ну, так вот… – Начал Пристор.
– Только давайте полаконичнее. Без этих ваших дискурсивных словечек. – Попросила секретарша. – Не май месяц.
– То есть понапрасну не разглагольствовать? – Уточнил Мацей.
– Именно.
– Так я начинаю?
– Да, вы начинаете.
– Началась эта история семь дней назад. Той ночью я проснулся от жуткого, леденящего душу, тело и ноги холода. Аккуратно ткнул в бок жену Люцину и спросил, осталась ли у неё хотя бы капелька совести? В ответ она промычала что-то невнятное, нервно махнула рукой, и в тот момент я понял, что ни кусочка одеяла мне не видать. Можно было бы заглянуть в детскую и стянуть одеяло с Ядвиги – моей юной дочурки. Но это противоречило бы моим отцовским принципам, а во-вторых оно до того мало, что едва прикрывает ноги. Да и Люцина ругается, что из-за меня Ядвигу скоро можно будет прописать в поликлинике. Я посмотрел на часы – было около двух часов ночи, а значит, три часа сна у меня были попросту украдены!
