– Ага! – Воскликнул пан Яцек, для которого в силу профессиональных привычек слово «украдены» служило своего рода триггером.
– Мне вот не кажется, что пан Мацей ехал к нам через полстраны, из-за украденных трёх часов сна. – Язвительно произнёс Качмарек, обращаясь к неприлично отъевшемуся Мулярчику.
– Всё верно. – Кивнул детективу Пристор. – Я присел на кровати и не с первого раза натянул на задеревенелые ступни войлочные зелёные тапки. С трудом переставляя ноги, добрался до котельной, где и обнаружил следующее – наша старая, с облупившейся во многих местах штукатуркой печь – погасла! Газ в нашем доме тоже есть, но дрова-то условно бесплатны! Я говорю условно, потому что уже пару раз попадался на глаза местному леснику Домбровскому и оба раза он мне выписывал штраф. Этот Домбровский, к слову сказать, до того подленький мужичонка, что умудрился угодить в медвежий капкан в собственном дворе. И это притом, что капкан стоит денег, а народ в наших краях проживает весьма прижимистый.
– Мне почему-то показалось, что вам известно значение слова «лаконично». – Раздражённо вставила полногрудая пани Плужек.
– Знать-то я знаю, да на практике применить не могу. – Честно признался Пристор.
– Рассказывайте, как умеете. – Махнул рукой Качмарек. – Вполне возможно в рассказе промелькнёт разгадка преступления.
– Какого преступления? – Спросила его секретарша.
– А мне почём знать?!
– Послушайте, Пристор. Этот Домбровский имеет отношение к истории или вы его упомянули только касательно условно бесплатных дров? – Усталым голосом поинтересовалась полногрудая пани Плужек.
– Вообще-то нет. – Ненадолго задумавшись, ответил Мацей. – Но сейчас, когда вы спросили, мне показалось, что он мог что-то видеть или знать.
– Ага! – Воскликнул пан Яцек, но внимания на него в этот раз никто не обратил.
– Продолжу. Я взял в руки топор и постучал топорищем об пол, чтобы вернуть на место лезвие и вдруг услышал как в том сарае, что на заднем дворе, отчаянно замычала Августина. С коровами такое часто случается и вначале я не придал этому значения. Но она замычала и во второй раз и в третий и в четвёртый и в пятый и, в тот момент, когда я почти уже сбился со счёту, что-то подсказало – дело тут нечистое. Понимаете, это было не просто тупое мычание! Это был крик о помощи! Я спешно оделся и, как был с топором, осторожно вышел во двор и на цыпочках, чтобы никого не спугнуть, направился к сараю. Дверь, которую мы на ночь обычно закрываем, была распахнута настежь. Где-то на северо-востоке душераздирающе завыла собака. Стая ворон, будто не желая стать свидетелями чего-то ужасного, сорвалась с яблони и вскоре скрылась за ближайшим лесом. Я тотчас вспомнил о своей пухленькой драгоценной Люцине – спит себе как сурок, вместо того, чтобы мужу тыл вилами прикрывать. Ну, это не её вина – женщинам во все времена попроще было. Выл упругий декабрьский ветер. Тяжёлые и тоже декабрьские тучи на несколько секунд оголили едва полную луну, и в это мгновение меня посетила точная уверенность – Августину доят!
– Простите, что перебиваю. Я, наверное, не поняла. Вы сделали вывод о том, что Августину доят только потому, что декабрьские тучи на несколько секунд оголили едва полную луну? – Спросила полногрудая пани Плужек. Ещё бы ей хотелось поспорить с Пристором о том, что женщинам во все времена было попроще, но она побоялась, что бесполезный спор с этим говоруном может затянуться на несколько часов.
