Непрошедшее время - страница 13

А. БАТАЛОВ: Я сидел под инструментом у Пети Петрова, главный мой друг.

М. АРДОВ: Это уже была Лавруха.

А. БАТАЛОВ: Нет! Это там.

М. АРДОВ: Там ещё? Разве там, у Петрова…

А. БАТАЛОВ: И там было. Да, да, да.

М. АРДОВ: Ну, может быть. Я не знаю.

А. БАТАЛОВ: Мы ходили потом в какой-то кружок. Немецкий язык немножечко… Потом там играли, ездили на самокате, но только на этом уровне.

М. ПЕШКОВА: Об эвакуации. Вот как она прошла для вас? Сели на пароход? Как вы поехали в эвакуацию? Как вы оказались в Чистополе?

А. БАТАЛОВ: Вот мы так и оказались.

М. АРДОВ: Все писательские семьи…

А. БАТАЛОВ: Параллельно с игрой, которую наше замечательное командование вело, прозевав, не поверив разведчику о дне начала войны, а потом отказавшись его выкупить, и его повесили.

М. АРДОВ: Это ты имеешь в виду Зорге?

А. БАТАЛОВ: Я Сталина имею в виду опять твоего.

М. АРДОВ: Моего? Да?

А. БАТАЛОВ: Во-во-во!

М. АРДОВ: А я говорю так, что Зорге…

А. БАТАЛОВ: Он его повесил уже спустя сколько лет? Ему предложили дважды забрать его.

М. АРДОВ: Кому? Зорге?

А. БАТАЛОВ: Сталину! Обменять!

М. АРДОВ: Кого ты имеешь в виду? Разведчиков он перевешал, как собак.

А. БАТАЛОВ: Я имею в виду единственного. А! Да.

М. АРДОВ: Он совсем не единственный. Все ему говорили об этом. Это особая статья про Сталина. А вот что, давайте-ка вернёмся к Нащокинскому переулку.

М. ПЕШКОВА: Да, да.

М. АРДОВ: Я могу рассказать вот что со слов моего отца. Он дружил там с легендарным человеком – Мате Залка…

А. БАТАЛОВ: Ого!

М. АРДОВ: Лукачем. Вот он с ним дружил в правлении, входил и Ардов, и Мате Залка. И когда Мате Залка под псевдонимом «Генерал Лукач» воевал в Испании, то он через Кольцова послал письмо. Я, честно сказать, никогда это не проверял, но вряд ли Ардов это придумал, что в испанском дневнике Кольцова есть письмо Мате Залка моему отцу по поводу жилищно-кооперативных дел вот этого Нащокинского переулка. И когда умер Фурманов, который жил в этом же доме, то Мате Залка, который дружил с Фурмановым, немедленно добился, что Нащокинский переулок переименовали в улицу Фурманова. Сейчас уже, слава богу, опять Нащокинский. Мой отец говорил: «Вот что сделал Залка! Ведь если бы он этого не добился, совершенно ясно, что когда он погиб, уж точно бы назвали его именем. Он, так сказать, опередил сам себя». Кроме того, он был такой профессиональный военный, ну, вот, как наши современные спецназгру. В своё время Ленин помогал Ататюрку отразить наступление Антанты. Командующим турецкой армии в те времена был Михаил Васильевич Фрунзе, который официально числился советским послом в Стамбуле. А Мате Залка был одним из генералов, который командовал какой-то турецкой конницей. И, кстати сказать, конницей крымских татар, которую туда Ленин послал. Ардов изображал его венгерский акцент, и он говорил так. Он говорил: «Виктор, я так хорошо не жил, как когда я был турецким генералом. Зарплата была сколько-то десятков лир в день». Вот такая была зарплата, вот такие еще были соседи там.

М. ПЕШКОВА: А как складывались взаимоотношения Виктора Ефимовича с театром? Мама – театральная дама, мама актриса.

А. БАТАЛОВ: Да. Я же его увидел в том самом дворе за кулисами МХАТа, и потом приходила всегда Вероника Витольдовна Болонская, у нас бывала.

М. ПЕШКОВА: Какой она была, возлюбленная Маяковского?

А. БАТАЛОВ: Опять она была с самого детства у нас, когда я чем-то заболел, она ходила, а я плакал, горло у меня было. Не помню. А песню помню. Она ходила и пела: «Карета «Скорой помощи» идёт. Карета «Скорой помощи» идёт». Они с мамой очень дружили.