На самом пороге офиса меня отчего-то встретила секретарь Лена. Подобного «гостеприимства», я что-то ранее за ней не замечал.
– Олег Владимирович, вас ожидают… – сухо и предельно отрешённо объявила она, чего никак нельзя было сказать о её невербальном поведении. Всей своей мимикой и настойчивыми жестами рук, указывающими мне: то на мой кабинет, то на входную дверь – Елена пыталась сообщить или предупредить меня о чем-то очень важном. Вот только я, балбес, так ни черта и не понял. Потому и все сверх усилия секретарши оказались ныне тщетны.
– Если не ошибаюсь, то к нам соизволил пожаловать сам пан директор… – навстречу мне (причём, из моего же собственного кабинета) вдруг вышел взъерошенный, небритый и не совсем опрятный мужчина. Его приспущенный галстук обнажал не первой свежести ворот, некогда белой рубахи. По возрасту, он был старше меня лет на десять. – …Изволите опаздывать, Олег Владимирович. А впрочем, извиняюсь… Слегка погорячился. Ведь начальство не опаздывает, оно задерживается.
– С кем имею честь?.. – я требовательно глянул на кривлявшегося передо мной незнакомца.
– Вновь извиняюсь. Старший оперуполномоченный «убойного» отдела, майор Сирота, – для пущей убедительности он ткнул мне в лицо своё служебное удостоверение.
– И по какому, собственно, поводу ваш визит?.. – задал я вполне резонный вопрос.
–Быть может, для начала мы пройдём в ваш рабочий кабинет? Именно там мы и побеседуем? Как-то неудобно начинать серьёзный разговор при ваших подчиненных, – и майор тотчас бросил свой презрительный взгляд на моего секретаря. На данную минуту Елена была отчего-то бледна и, вообще, выглядела чрезвычайно перепуганной.
Проследовав в свой кабинет, я обнаружил в нём ещё троих неизвестных мне мужчин. Меня шокировало и вместе с тем крайне возмутило то обстоятельство, что данная троица, без всякого зазрения совести, ну, просто как у себя дома, рылась в моих ящиках и документах.
О том, что наш город в воровском мире считался «красным» (то есть, и официальная, и негласная власть в нём оставалась за «ментами»), а так же о вседозволенности местных стражей порядка я был, безусловно, наслышан. И, тем не менее, с данным беспределом, реально (то есть, лицом к лицу), пожалуй, встретился впервые.
– Не понял. По какому праву сей обыск? – с трудом и едва сдерживая свой гнев, я едва нашел в себе силы для вопроса в более и менее спокойной тональности. После чего, вдруг осекся.
«А что если данный вопрос вдруг окажется правдой? И у них, действительно, найдется соответствующая санкция, которую я, собственно, ни разу в глаза не видел. Но на каком, собственно, основании? В чём, вообще, они могут меня обвинить?»
– Это мы, гавнюк, будем задавать тебе свои вопросы… – прикрыв за моей спиной дверь, Сирота махом перевоплотился: из заискивающего простачка, в откровенное хамло. –…Твое же собачье дело, на них быстро отвечать. Ну, и тихо сопеть в две дырки.
– Ну, сучара?.. Так чего ты можешь нам пояснить по поводу сегодняшнего убийства? – из-за стола вдруг поднялся здоровенный мужик. Своей (очевидно, от природы) уродливой харей, он скорее напоминал мне вышибалу из заштатного пивного бара, нежели сотрудника милиции.
– О каком убийстве идет речь? – в своем вопросе я был абсолютно искренен. Мне оставалось лишь сожалеть о том, что не прислушался я утром к Надькиным просьбам, и не посмотрел тот злополучный экстренный выпуск. Хотя бы знал тему начавшегося разговора.
