А вот дальше куда? В море или во внутренний водоём?
По пути за нами увязался какой-то крупный шестилапый хищник, стараясь быть незаметным, но в тепловом зрении он светился не хуже новогодней ёлки. Я подкараулил его среди россыпи мшистых валунов и одним выстрелом огненной стрелы отправил на тот свет. Жаль, пришлось бросить увесистую тушу на растерзание падальщикам – мы понятия не имели о его съедобности. Да и терять время не стоило.
Спустя час впереди показался нужный поворот реки. Из-за узкого пространства между обточенными скалами вода здесь бурлила, словно в кастрюле, а чуть выше по течению начиналась целая цепь порогов. Ошибки быть не могло, только место встречи пустовало. И даже спустя ещё один большой оборот к нам никто не вышел, поэтому я решил всё-таки нарушить режим молчания. Однако на мои сигналы никто не ответил, хотя группа располагалась где-то поблизости. Они точно должны были услышать хлопки.
С нехорошими предчувствиями мы приступили к поискам, взбираясь на соседние возвышенности, чтобы осмотреться, и уже к обеду нашли стоянку на одном из скалистых обрывов. К сожалению, худшие опасения подтвердились. Пережившие падение люди не дожили до утра. Более того, все трое выглядели так, будто пролежали тут не один месяц под жаркими лучами. Тела полностью высохли, став хрупкими мумиями, скалящими зубы.
Судя по их облачению, перед нами находились останки охранника в помятой броне, кого-то из прислуги, а также второкурсника. Он пострадал больше всех, на трёх его конечностях были наложены самодельные шины. Видимо, это и был тот раненый, о ком упоминали при общении. Такого без помощи целителя остаётся лишь тащить.
Только двое других вполне могли за себя постоять. В академии бесполезные не служат, особенно в охране. Второй-третий круг там считается нормой, и даже помощник имел при себе короткий тесак. Они явно успели обыскать несколько мест крушений, собрав немало полезных вещей. Нормальный походный рюкзак, парочку шерстяных одеял и даже кое-какие припасы с посудой. Ничего из этого им так и не пригодилось. При этом никаких следов борьбы – все трое как будто прилегли отдохнуть несколько лет назад и больше не встали.
Подозрительнее всего было даже не состояние тел, а полная сохранность вещей, не считая одежды покойников. Да и та была больше испачкана, чем изорвана, так что вопрос с экипировкой пусть плохо, но решился. Всё прочее лежало на своих местах, включая еду. В рюкзаке нашлись галеты, сыр и вяленое мясо из сухпайков. Один так и остался завёрнут в промасленную бумагу.
Поморщившись, Рина вскрыла кинжалом одежду на курсанте. Тот напоминал человеческий сухофрукт с пепельно-серой кожей, трескавшейся от малейшего движения. Под ней скрывались задубевшие мышцы и прочие органы. Его никто не тронул и даже не надкусил за бочок. Всё, что девушке удалось найти, это круглую отметину чуть выше ключицы, размером с медную монетку. Рана была явно колотая, пусть и не смертельная. Точно такие же обнаружились и у других трупов на шее и ноге.
На ум сразу пришли старые добрые панцирники, но те впрыскивали внутрь жертв пищеварительный сок, который вдобавок выступал в роли энергетика. А этих, похоже, высушили, а не выпили все внутренности залпом.
– Что думаешь? – спросила меня Рина, когда мы закончили с осмотром.
– Думаю, уходить нам надо поскорее, – ответил я, без разбору запихивая вещи в рюкзак. – Если не хотим стать следующими.
