– Ладно, Вера, не кипятись, – миролюбиво произнес Громов. – Ну и где эта Катерина? – и Гр-р повернулся ко мне.
Тут мне снова стало плохо. Затошнило так, как не тошнило, даже когда у меня был токсикоз первого триместра беременности. Я зажала рот рукой и вынеслась из кухни. Громов догнал меня уже в ванной:
– Нина, ты как? Лучше?
Я уткнулась Громову в плечо и чуть не разревелась. Что я за маг, если не могу узнать, кто спер мою куклу! И предчувствие – так поздно проявилось, что ничего не исправишь!
Когда зазвонил наш домашний телефон, я уже знала, что услышу. Жанна… Я включила громкую связь:
– Нина, Катюшу ночью нашли возле ее дома, прямо у подъезда, – всхлипывает Жайка. – Ударили чем-то тяжелым по голове, бросили на снегу умирать… Убили! Мы с Володей дома у нее…
Надо было ехать к Кате. Держа трубку возле уха, я посмотрела на Громова. Конечно, брови у переносицы…
– Ну, блин, началось в деревне утро! – Громов уже натягивал куртку. – Серый, вези Лелю к Катиным родителям. Ждите нас там. Паша, доставишь Лизу и Захаровну домой. И сам спать! А мы с тобой, Нина, за Скворцовым…
3. Я смотрю на снег. И на ум приходит хокку Дзосё (был в Японии четыре сотни лет назад такой поэт): И поля и горы – Снег тихонько все украл… Сразу стало пусто
– Странно, что Петрович раньше не появился, – сказал Громов, усаживая меня в свой джип. – Набери-ка ты его…
Зимы в Энске снежные. Этой зимой снега столько, что льда на реке не видно, русло от берега до берега занесло. Снег и сейчас падает – медленно, хлопьями. Летит откуда-то из темно-синего неба и неспешно опускается – на крыши, на деревья, на дорогу. Такая красота! А у нас…
– У нас такой геморрой! – со вздохом произнес Громов, заканчивая мою мысль.
И кто из нас умеет читать мысли?
Я посмотрела на белые сугробы вдоль дороги, тоже вздохнула, достала из сумки сотку и нашла Петровича в меню.
– Интересно, как он у тебя записан? – покосился на телефон ревнивый Гр-р. – Небось, Юрочка? Или Юрасик?
– Не угадал! У меня он значится как майор. Все никак на подполковника не переделаю…
– Да? А вот я ему скажу…
Но мне не суждено было узнать, как собирался закладывать меня Громов, потому что Петрович уже радостно орал из моей трубы:
– Ниночка, как я счастлив! Я так соскучился! Надеюсь, Гришка далеко? Я намерен в очередной раз объясниться тебе в любви!
Обычный балаган, устраиваемый Скворцовым, стоит ему меня услышать или увидеть.
– Подполковник, – остановила я Петровича, – послушай, у нас проблемы. Одна наша сотрудница убита.
Петрович крякнул, помолчал и сказал сочувственно:
– Так это ваша девица? А я все гадал, чего это вас не слышно? Думал, ничего у вас не происходит, раз не звоните. Сглазил, выходит… Вы когда узнали?
– Только что. Жанна позвонила. Поедешь с нами?
– Вы, значит, сейчас к семье? Конечно, и меня возьмите. Я там уже был, но второй раз не помешает.
Возле управления я пересела на заднее сидение Гришкиного джипа, чтобы Скворцов ехал на переднем. Так удобнее читать мысли подполковника. А читать их нужно, потому что Петрович, хоть и признается мне в любви и имеет на меня виды, но когда речь идет о деле, не очень-то посвящает нас в свои планы и вечно что-нибудь да утаивает.
– Ее отец нашел. Беспокоился, что долго не идет, на звонки не отвечает, вот и вышел встречать. Ну и увидел… Голову ей проломили, а не взяли ничего, кроме сумки с ноутбуком – ни сотовый, ни кошелек, ни побрякушки золотые, – подполковник похлопал себя по карманам. – Черт, сигареты забыл! А у тебя, Гришка, конечно, нет?
