– Дикая! – крикнул он и укрылся в соседнем кабинете.
Анни стояла, тяжело дыша и пытаясь привести себя в порядок. Она понимала. Что с этим нужно как-то справляться и со своими эмоциями. Скорее бы уже переехать в свой дом, и она постановила себе что сейчас же соберется съездить на стройку и теперь будет сама контролировать ход строительства и торопить всех, пусть это и будет стоить им с Отто фон Махелем дополнительных расходов.
Возвращаясь вечером домой, праздно проводящий свою жизнь отпрыск знатного рода даже не вышел из своей комнаты, зато вернулся граф. Анни стала увлеченно рассказывать ему о строительстве и осторожно попросила ускорить их переезд. Супруг все понял. Он не знал, что произошло сегодня утром и Анни, словом, не обмолвилась, но его также беспокоил сын и рядом с его присутствием, граф испытывал дискомфорт. Ему хотелось уже быть только рядом со своей супругой.
Пришло следующее утро и Анни отправилась в больницу. Первого она встретила Игн. Ставший за все это время лучшим другом и понимающим человеком, близким ей по интересам и по духу, Анни по нему даже соскучилась. Он отказался прийти на её венчание, поздравив словесно, но ей его не хватало. Он также обрадовался. Но, как всегда, был очень занят, всегда торопился, всегда старался во все вникнуть и везде быть полезным. Он быстро принялся рассказывать Анни, что наблюдает сейчас одну беременную женщину, и ребеночек в животе не переворачивается, а ей срок подошел родить. Кесарево сечение в Венгерском королевстве еще никто не решался делать. Единственное, что практиковали в этих случаях, положить живот в ледяную ванну. Ребенок начнет убегать от холода и перевернется. И Игн попросил Анни заняться подготовкой этой женщины к процедуре.
– Я вчера уже ассистировал на операции – похвастался он. – Гангрена ноги. Бедному старику отрезали ногу. Спал я сегодня только с употребленным коньяком.
В больнице не хватало бинтов, средства, выделяемые из казны в первую очередь, тратились на анестетик-кокаин и эфир, необходимый при операциях.
Бинты делались из старых сорочек и рубах. Их аккуратно нарезали и кипятили. Всех клиентов просили рваные, старые сорочки не выбрасывать, а приносить в больницу.
Анни как тень ходила везде за доктором Дэвидом Цобиком. Венгр по национальности, он уже двадцать лет имел опыт работы хирургом. И самым первым врачом в Венгерском королевстве кто оперировал миндалины при воспалительных процессах. А в те времена у детей– это было частым явлением. И только самые последние пять лет, во время этой операции с использованием хирургической гильотины, пациентам стали вводить мягкий анестетик в виде раствора кокаина. А раньше эта операция для врача была пыткой, пациенты кусали за пальцы от боли и врач, не успевший убрать пальцы, рисковал их потерять на совсем.
Она пропускала через свой мозг каждое его слово. Она как «девушка на побегушках», бросалась выполнять каждое его распоряжение первой. Она влюбилась в своего наставника как собачка привязывается к своему хозяину. Она не подвергала сомнению ни одно его действие. И даже Игн стал выговаривать ей в том, что не разделяет её слепой веры каждому умозаключению учителя. Они тоже люди и тоже ошибаются. Утром они начинали ритуальный обход, и она бежала следом, вооружившись большой папкой с картонной бумагой – представлявшей аналог карточки больного, за его семенящей походкой. Прищурив один глаз и расширив максимально другой в пенсне, все уже заучили наизусть его коронную фразу, произносимую при появлении в палате: «Мы не сможем переставить горы, но мы сможем выстроить платину!», которая вселяла надежду пациенту и ободряла врача в успехе лечения.
