Нериум же словно вымер. Тишина царила на улицах, не нарушаемая даже ревом двигателей автомобилей. Чем ближе к побережью подходила Винни, тем больше встречалось людей, тихо переговаривающихся между собой. На нее смотрели косо, до слуха долетали обрывки фраз: «Что тут делает кобольдчатина?», «В такой день и такая яркая», «Хоть бы правила приличия соблюдала». Проглатывая обидные фразочки, Винни шла вперед, гордо выпрямив спину.
– Привет, – почти у самого побережья ее нагнал Натан. – Тебя, конечно, ни с кем не спутаешь. Сегодня траур.
– В Кобольде белого не найти, – шепнула ему Винни. – Да и другой куртки у меня нет. Если стыдно – отойди.
– Мне не стыдно, – покачал головой в белой шляпе Натан. – У меня вон у самого только шляпа нашлась.
– Модная, – усмехнулась Винни.
– В стиле английских кварталов, – в ответ широко улыбнулся Натан. – Я, надеялся, что преступник сюда явится.
– Я думаю, точно явится, – Винни окинула взглядом побережье, наполненное людьми, словно галькой.
– Только как его найти?
Винни пожала плечами и подозвала кота.
– Ты можешь найти ту тварь из ресторана?
– Высшая мера наглости, просить меня о таком. Как я могу найти кого-то, если сам того не желаю? – удивился кот.
– У вас же нюх и все такое.
– Это у собак. Ты меня, невероятнейшего, превосходнейшего кота сравнила с псиной, мокрой шавкой…
– Тихо, не разгоняйся. Вы же на мышей охотитесь.
– Так то не мышь совсем была. Мыши они намно-ого мельче и…
– То не мышь, а призрак, – перебила она Фэлвина. – А призрака ты быстрее заметишь, чем я. Я тут вообще не протолкнусь.
– Что он там торгуется? – следя за Винни, разговаривающей с самой собой, спросил Натан. – Даже, если убивал не призрак, призрак мог видеть убийцу. А мне позарез нужна зацепка. Я ему молока куплю, скажи.
– Вот другое дело, – довольно муркнув, Фэлвин поднял хвост, – и к Галвину. Хороший мужчина этот Натан, присмотрись.
– И к Галвину, – кивнула Винни. – Иди уже.
Котокости, не замолкая, отправился на поиски, проходя сквозь ботинки и юбки пришедших на похороны. Похороны всегда были мероприятием популярным, здесь, почтив память усопшему, можно было показать себя в нужном свете в глазах представительных. На похоронах знакомились, сватались и получали продвижение по службе. Похороны всегда были в почете и ожидались больше любого праздника. А уж похороны пятнадцати человек разом могли сулить многое.
– Почему их прах отдают Ромию? – спросила Винни.
– Привычка, – Натан внимательно вглядывался в лица людей. Они пробирались сквозь толпу на уступ скалы, спускавшийся слева прямиком в море. Уступ, с которого можно было беспрепятственно осмотреть побережье, пустовал, все жители крутились в высших кругах внизу.
– Нериум давно не верит в богов, храмы заброшены, подношений нет. Вы даже забыли от чего все пошло и кто такой Ромий.
– Не приписывай меня к Нериуму, – резко развернулся Натан.
– Ты давно уже не кобольдчанин, – чуть не врезалась в него Винни.
– Ты не можешь судить, – отрезал Натан.
– Сказал мужчина в дорогом пальто, с автомобилем ценой в весь мой дом и мной в придачу. У тебя туфли дороже чем вся моя одежда вместе взятая, – не сдержалась Винни. – А я еще и живу побогаче многих кобольдчан.
– Я думал, мы решили не судить по одежде и по деньгам.
– Ты думал и мы решили – это разные вещи. И даже, если не судить то, что ты знаешь, в принципе, о Кобольде?
– Я слежу за тем, что там происходит. Я знаю все сводки.
