Она внимательно посмотрела на меня, а потом удивленно спросила:
– Я действительно так сказала? – Я кивнула в ответ. – Прости, конечно. Больше я тебя так никогда не назову. До свидания.
Надежда села в автомобиль и уехала, а я вернулась к мужчинам и увидела, что Иван говорит с кем-то по телефону:
– К Нине Вячеславовне, скорее всего, сегодня, а может, и на днях, одна дама придет. Проводить со всем уважением, ни в чем не препятствовать и ни во что не вмешиваться, даже если Нина будет звать на помощь – это у них личное, – и, убирая телефон, вздохнул: – Как бы не пришибла ненароком.
– Нет! Не станет она в преддверии своего светлого будущего срок на себя вешать, у нее теперь новая жизнь начинается, – заверила его я.
– А насчет того, чтобы перевести Кузьмича в клинику Полянской, – это хорошая идея, – сказал Сергей. – Сегодня же этим займусь и договорюсь с санавиацией.
– Ну что? – сказала я. – Нам здесь делать больше нечего. Давайте возвращаться.
Мы сели в машину и поехали в Тарасов. Дороги были уже забиты, поэтому плелись мы довольно долго.
Я попросила Ивана высадить меня возле супермаркета и, как и собиралась, купила бутылку коньяка. Возиться дома с готовкой не хотелось, и я взяла замороженную пиццу – несколько минут, и обед готов.
Вопреки своему намерению нажраться до провалов в биографии, напиваться я не стала – нужна была свежая голова, но пары небольших порций коньяка мне хватило для того, чтобы отпустило нервы, натянутые так, что впору на них играть.
Новой информации не было, поэтому я решила немного отвлечься и включила телевизор.
Снятый в доме престарелых материал был до того горячим, а корреспондент до того честолюбивым, что я ожидала увидеть репортаж в каком-нибудь выпуске новостей уже сегодня.
Я переключалась с канала на канал и нашла. Я не была внутри дома престарелых, только во дворе, и теперь, глядя на то, в каких чудовищных условиях содержались старики, какое несъедобное варево готовили для них воры-повара, я испытала такой прилив ненависти к этим сволочам, что меня даже затрясло, и потребовалась дополнительная порция коньяка, чтобы успокоиться. Но больше всего меня порадовало то, что дело взято на контроль областной прокуратурой.
Я решила лечь пораньше – не выспалась же прошлой ночью, и очередная порция коньяка в качестве снотворного и для профилактики ночных кошмаров стала моим спасением – мне ничего не приснилось.
Особых новостей я не ждала, поэтому решила поваляться подольше. Но по закону подлости меня поднял телефонный звонок – это был криминалист Виктор.
– Принимай работу, хозяйка, – сказал он.
– И почем мне это счастье обойдется? – спросила я и, услышав сумму, взбодрилась так, что сна не осталось ни в одном глазу.
Но делать было нечего, тем более что не своими деньгами я платила.
Мне так не терпелось узнать, что же Виктор выяснил, что я даже не стала пить кофе, а сжевала пару бутербродов, запила их соком, с тем и из дома выскочила.
Подъехав к управлению, я остановилась за углом, откуда и позвонила Виктору. Он не заставил себя ждать, вышел налегке, сел ко мне в машину и вытащил из-под халата большой почтовый конверт, который протянул мне:
– Держи! Здесь все и даже больше.
– В каком смысле? – озадаченно спросила я.
– Посмотришь – увидишь, – загадочно ответил он.
Я отдала ему деньги, которые он не постеснялся пересчитать, и напоследок сказал:
