Продолжает удерживать, теперь крепко обхватывая руками мое лицо обеими ладонями и не обращая внимания на мои удары по своей груди.
– Черт, Ася, не будь такой размазней! Я же не серьезно. Ну, перестань!
Он вытирает слезы под моими глазами снова и снова, словно это может остановить их, но они с завидным упрямством продолжают течь, пока я продолжаю биться в его объятиях в попытках освободиться, окончательно выбиваясь из сил в конце концов. Тогда он прижимает мою голову к своему плечу и крепко обхватывает меня за спину, зажав руки, пока я продолжаю плакать уже в его кожу, забив на все и выпуская наружу всю обиду.
– Какая же ты глупышка, Ася, – шепчет куда-то в мои волосы Кир. – Чуть что – сразу в слезы. Я ведь просто решил подшутить над тобой, а ты сразу в панику ударилась. Дурында мелкая.
Его голос становится неожиданно нежным, как и ласковые поглаживания большими пальцами по моей коже, так что я замираю неподвижно, продолжая по инерции изредка всхлипывать, и жду. Жду, пока отпустит. Или пока ослабит бдительность настолько, что я смогу вырваться и сбежать.
***
Все пошло по одному месту, потому что я, блядь, автоматически сделал то же, что и всегда – начал дразнить. А мелочь этого не любит и не всегда даже понимает. Итог – слезы. Моя девочка та еще плакса.
Я жду пока она постепенно утихнет и успокоится, а сам изо всех сил пытаюсь не дать своему стояку уткнуться ей в бедро, что охуенно сложная задача, учитывая, то сидит она практически у меня на коленях. Но что я могу поделать, если она такая нежная, практически голая, находится рядом и я имею возможность касаться ее кожи без каких-либо преград? Если бы не эта истерика, то не факт, что я уже не был бы на ней, пробуя эту ароматную кожу на вкус.
– Прости меня, Ася, – выдавливаю из себя извинения, продолжая поглаживать ее спину.
Она ожидаемо напрягается, прекрасно зная, чего стоят мои извинения, ведь я так не люблю их приносить, даже когда на самом деле проебался.
– Почему ты такой, Кир? – устало спрашивает она, шмыгая носом и поднимая голову, чтобы посмотреть на меня.
Ее глаза красивые даже когда заплаканы, а губы припухли и покраснели. Хочу их. Но нельзя. Не сейчас.
– Не знаю, – ухмыляюсь я. – Можешь считать, что я от природы такой придурок. Но я правда лишь хотел немного тебя поддразнить. Не дуйся, мелочь.
Она отстраняется и я ей позволяю, опуская руки, но к моему облегчению, девочка не уходит, а просто отодвигается на противоположный угол, не сводя с меня глаз.
– Давай поговорим откровенно. Хоть раз, – просит она. – Чего ты добиваешься? Зачем изводишь меня? Я ведь рассталась с Федом. Что еще тебе от меня нужно?
– Я просто хочу подружиться, – иду ва-банк, затаив дыхание в ожидании ее реакции.
И она не подводит. Мелочь шокировано округляет глаза и кажется, даже не дышит.
– Подружиться? – переспрашивает она почти шепотом.
Это первый шаг. Сделать так, чтобы она перестала меня бояться и воспринимать как врага. Стать ближе. Добиться доверия. Иначе, у меня не получится сделать ее своей. Она просто воспримет это, как акт насилия.
– Ну да, – пожимаю плечами, чувствуя себя полным идиотом от той чуши, что несу. – Ты же сама все время повторяешь, что мы семья. И раз теперь мы не будем жить вместе, то едва ли ты захочешь общаться со мной. А я к тебе, вроде как, привык.
Идеально. Нельзя переигрывать, я все же должен оставаться похожим на себя, ведь она прекрасно знает, что я ни фига не эмо в душе, чтобы расчувствоваться полностью. И Ася покупается. Ее взгляд сразу же становится мягче, а плечи расслабляются.
