— Эм… бывший, ладно, — натужно смеётся, и я всё-таки размыкаю наши ладони, давая ему иллюзию простора. — Просто мы сохранили дружеские отношения. Родные люди всё-таки, семья.
Алиса шипит рассерженной кошкой, причём так яростно и выразительно, ещё и бровями поигрывает, что я не могу сдержать смеха, а Евгений делает шаг назад. Да уж, эта женщина умеет быть резкой, я на своей шкуре испытал. Странно, что “муж” не в курсе её темперамента.
С кухни доносится свист чайника. Он отвлекает от мрачных мыслей, которые меня одолевают, стоит вспомнить хватку Евгения на руке Алисы, из которой та с трудом вырвалась.
Могу ли я назвать эту женщину своей? Нет. Пока нет. Но и этот права на имеет грабли свои тянуть.
— Мамочка, папочка, Сергей Владимирович, а пойдёмте ужинать и пить чай! — весёлый голос Машуни, как называет её Костик, режет мои нервы на крошечные кусочки.
Мамочка, папочка… надо же.
— Я сейчас! — Алиса быстро-быстро уходит на кухню, и меня обдаёт напоследок самым сексуальным в мире ароматом — ароматом желанной женщины.
Женщины, с которой у нас свидание, между прочим. Только об этом мне нужно помнить.
— Кхм… Сергей Владимирович, а вы кто? — отмирает Евгеша, а я перевожу на него взгляд.
Наверное, тяжёлый, потому что он морщится, словно я ему по морде ссаной тряпкой провёл.
— Я отец Костика.
— Кого? — не понимает, и это удивляет меня.
— То есть ты не знаешь Костика? — а вот теперь мне становится смешно. — Серьёзно, что ли?
Евгений пытается сконцентрироваться: запускает руку в волнистые волосы, подстриженные по последней молодёжной моде. Странно мужику наших лет ходить с таким залихватским чубчиком, но не моё дело. Хочет мужик в районе сорока угнаться за модой первокурсников, мне-то что с этого? Наша старость-то всё равно далеко, почему нет?
— Чёрт, ты действительно не в курсе! — уже откровенно хохочу, чуть пополам не сгибаюсь. — Хорош папаша, нечего сказать. Ты с дочерью вообще разговариваешь? Хоть иногда?
Он не отвечает, но смотрит на меня почему-то враждебно. Мало кому нравится, когда над ними смеются — наверняка здорово задел Евгешино самолюбие. Но Костик мой сын, а этот — отец Маши. Я же почему-то о ней знаю, и Юлька, хоть давно живёт у чёрта на рогах.
— И ещё кое-что, Самохин Евгений… — я подаюсь в его сторону, протягиваю руку и срываю с плеча полотенце. Кручу в руках, будто бы примеряюсь, как эффектнее удавку на шею закинуть, но в итоге сминаю в большой ком. — Хватать женщину за руки, когда она против, не по-джентльменски. От этого почки в трусы высыпаются.
И напоследок, прежде чем удалиться, позволяю себе ребячество: бросаю белоснежный вафельный комок в Евгешу.
— Это угроза? — несётся мне в спину, но я не реагирую.
Всё, что я хотел сказать, сказал. Пусть теперь выводы делает.
С кухни доносится звук приглушённых голосов и тихий перезвон посуды. Вломиться или нет? Странное ощущение, когда вроде бы и право имеешь тут находиться, ибо почти родственник, и не знаешь, как не выдать перед Машей и “мужем”, что у тебя на Алису совсем не родственные виды. Дилемма.
Будто бы мне и так в жизни сложностей мало, но и отступать не умею.
Всё-таки вхожу, но перед этим стучу в дверь, чтобы никого не напугать. Я не большой любитель влезать в чужие дела — мне и своих хватает, да и воспитанный же всё-таки, надо соответствовать.
— Сергей Владимирович, ну вы хоть останетесь на ужин? — печалится Маша, а Алиса мечет в мою сторону быстрый взгляд.
