Снова закрываю глаза, и в салоне воцаряется тишина, лишь в недрах автомобиля тихо урчит мотор. Обещаю себе, что не стану больше говорить глупости и срываться — Сергей же не виноват, что у меня всё наслоилось, закипело внутри и прорвало, зацепив ни в чём не повинного мужчину ошмётками моего самоконтроля, как солдата шрапнелью. Он ведь любит своего сына. Настолько, что сорвался за ним в ночь и даже меня согласился терпеть. Потому он точно не заслужил моих вспышек и перепадов настроения.
Но нервы ни к чёрту, и такая я даже самой себе неприятна. Бедный Сергей.
— Придётся в объезд, — говорит тихо, будто бы самому себе объявляет, а я по вибрациям голоса пытаюсь понять, не злится ли он на мои выходки.
Вроде бы, нет. И славно.
— В объезд так в объезд, — покоряюсь судьбе и даю себе клятву, что больше не буду срываться.
— Лучше держитесь крепче, дальше дорога будет только хуже. Вы мать, я понимаю. Но споры до добра не доведут.
— Нет-нет, я правда, умею держать себя в руках. Нашло просто что-то.
Сергей бросает на меня мимолётный недоверчивый взгляд через плечо, но кроме этого никак не реагирует.
Всё-таки выполняю его просьбу: цепляюсь обеими руками за поручень, держусь крепко. И не зря: машину лихо заносит на снежном повороте, и нас едва не выбрасывает в придорожный сугроб. Сергей чудом успевает притормозить, тихо, но весьма витиевато проклиная погоду, природу и зиму.
Не знаю, что делать сначала: хвататься за ушибленную голову или ловить падающую на пол сумку.
Мой голос хриплый и будто бы не мой вовсе, адреналин бьёт в виски, клокочет где-то у горла, и я ошалело озираюсь по сторонам, но, вроде бы, с машиной и с нами всё хорошо.
— Сильно ушиблись? — Сергей кажется не на шутку встревоженным, когда поворачивается ко мне и ощупывает моё лицо встревоженным взглядом. — Не хватало ещё угробить будущую тёщу своего сына.
— Тёща… такое странное слово, — нервно смеюсь, а лицо Сергея расслабляется.
— Свёкор не лучше, — парирует, а на меня накатывает облегчение.
И верится, что всё обязательно будет хорошо.
— Сергей… а хотите кофе?
— Кофе? — удивляется Сергей и устало проводит рукой по лицу.
У него красивые руки с проступающими под кожей венами, длинными холёными пальцами, ухоженными ногтями и широкими очень мужскими ладонями. Искусство в чистом виде. Я никогда не брала в руки уголь или кисти — все мои художественные способности ограничиваются кривым солнышком и палка-палка-огуречик под ним, но такую фактуру хочется запечатлеть в веках.
Боже мой, что за чушь в голову лезет?
— Так хотите или нет? — Торопливо тянусь за сумкой, быстро расстёгиваю молнию и, откинув в сторону матерчатую плашку, извлекаю на волю ещё тёплый термос. — По-моему, нам не помешает.
— Нам бы не помешал сейчас коньяк, — уверенно заявляет Сергей, следя за моими движениями внимательно, будто бы боится, что могу в любой момент подмешать в его напиток стрихнин. — Но кофе тоже отлично.
Достаю из сумки ярко-красные пластиковые стаканчики, которых зачем-то схватила с собой в дорогу не меньше десятка, наполняю один горячим и крепким кофе и протягиваю Сергею.
— Вот, держите. Не знаю, как вы, а я без кофе жить не могу.
Это правда. Могу сутками ничего не есть и даже не пойму этого, но заберите у меня кофе и я превращусь в сонное чудовище.
— У меня ещё бутерброды с индейкой есть. Будете?
Сергей медленно качает головой, слегка щурит тёмные глаза, рассматривает меня уж слишком пристально, а мне хочется понять, чего в его взгляде больше: любопытства или удивления. Или интереса?
