Пришлось снова пересказывать произошедшее, но теперь – в мельчайших деталях. Запутать меня Тырин не пытался, просто записывал мои слова, иногда задавал наводящие вопросы.
Примерно на середине рассказа в дверь постучали, и в кабинет заглянул Алексей, то есть капитан Поддубный, он же лучший боец местного «Динамо». Я думал, Тырин его впустит, но он не стал вмешивать во внутренние дела отделения посторонних, хоть они и коллеги, и велел Алексею подождать. Тот, поймав мой взгляд, на мгновение прикрыл глаза.
Допрос длился еще полчаса, после чего Тырин выключил камеру, забрал подписанный мной протокол, приставил ко мне Гаврилова, а сам куда-то вышел и бродил минут двадцать. Гаврилов забыл о моих подвигах и молчал, не отвечая на вопросы. Видимо, не хотел замазываться в общении с крайне подозрительным типом. Именно к категории таких он меня, очевидно, отнес. И был, честно говоря, прав. Но враждебность эта настораживала. Как бы не запустились жернова Системы, ломающей судьбы.
Вернувшись, капитан Тырин сел на место, подвинул ко мне образец подписки о невыезде.
– Заполняй.
Прежде чем вносить свои данные, я прочел печатный текст, затем – текст, вписанный вручную, меня насторожило, что я прохожу по уголовному делу.
– Что? На меня уголовку завели?
– Один избитый тобой человек между жизнью и смертью, – вздохнул Тырин. – Если он придет в себя и откажется от претензий, а я думаю, он откажется… – Он взял паузу, намекая, что никто не хочет давать ход этому делу. – Тогда, будем надеяться, обойдется.
Я поджал губы, принялся заполнять образец. Закончив, вернул его.
– Можешь быть свободен, – сказал капитан Тырин, протягивая мне отнятое шкетом – билеты на турнир и талоны в динамовскую столовую. – При необходимости тебя вызовут для дачи показаний.
– Спасибо, товарищ Тырин.
Пожав ему руку, я вышел в коридор, где меня ждали Алексей и Олег.
– Ну ты, блин, счастливчик! – воскликнул блондин и виновато потупился. – И это, я был неправ. Извини.
– В смысле? – уточнил я. – В какой именно раз ты был неправ?
Он оценил иронию, рассмеялся, похлопав меня по спине.
– Наверное, он был неправ в том, что ты выскочка. Ты профи, – холодно сказал Алексей, выйдя на улицу, поправил свою меховую шапку. – Честно, я бы не справился с пятерыми противниками. Кстати, двое из них – бывшие сидельцы, а это ребята серьезные. Дерутся подло, коварно, а мы – подсознательно – все равно по правилам, понимаешь?
– Понимаю, – сказал я. – Но я-то был не один. Рина там была, она кричала, потому я и рванул на помощь.
Алексей покачал головой:
– Я знаю, что там было. Попытка ограбления стройки. Даринка, наверное, проходила мимо, услышала, как вяжут сторожа, и нарвалась. Она склонна переоценивать свои силы. А тот, кто привык отрывать мухам крылышки, рискует рано или поздно накрыть ладонью осу. – Он указал на стеклянную, вполне современную кафешку с вывеской «Шашлычная». – Давай заглянем туда. Жрать больно охота.
Жрать было охота, это правда. Но у меня осталось только сорок рублей. Буду надеяться, их хватит.
Донесся хохот, и из-за шашлычной вывалилась толпа подростков.
– Я беспредельщик! – заорал мальчишка в красной шапке, сделал зверскую рожу и ударил себя в грудь. – Кто на меня?
На него набросились двое, повалили в сугроб. Четвертый их приятель ударил рукой в дырявое ведро и заорал:
– Бой остановлен!
Алексей наградил этого, с ведром, таким взглядом, что тот потух и попятился.
