* * *
Чтобы сэкономить время, возвращались старой дорогой, через сопки, буквально, параллельно железной дороге. На перевале, после которого шёл плавный спуск в долину, Смирнов попросил Владимира остановить машину, вышел из кабины и долго стоял, любуясь необъятной голубизной моря, зеленью пологих склонов, умиротворённостью песчаной отмели с квадратиками домов и бараков, серебристых бочек – ёмкостей пока ещё незапачканных топливом. На середине залива стоял гигантский нефтеналивной танкер, возле которого суетились жуки-буксиры. «Зачем, кто придумал губить такую красоту? – думал Виктор Сергеевич, чувствуя, как тяжело становится на сердце, – здесь, в долине, где северного солнца летом в два раза больше, чем в Подмосковье, а в июле – жара, как в Астрахани, надо строить санатории и дома отдыха, детские здравницы и базы для рыбаков и туристов. Нет, нефтехранилище нам важнее иметь. Не против я, надо, значит, надо, тем более для флота… Но сдвиньтесь на сотню километров северо-восточнее, протяните туда ветку, закройте доступ и к стройке, и к самой базе, пусть будет стратегическим объектом по факту, а не на бумаге. Не с толпой пьяных, озверевших зэков, бродящих по окрестным селеньям и наводящих ужас на жителей…»
– Товарищ директор, Виктор Сергеевич, можа, поесть хотите, девчата на продбазе сала пакет сунули, свеженькое, только привезли, с горячим чёрным хлебом… Я быстро, разложу только, – Вовчик говорил солидно, в его голосе и движениях уже не чувствовалось утренней скованности.
– Спасибо, Володя, недалеко осталось, надо спешить, надо что-то делать! Поедем уж, так на душе муторно… – сказал директор и полез в кабину.
На переезде у шлагбаума подошёл дежурный, высокий худой мужчина, посмотрел на машину, спросил:
– Из пионерлагеря? – и, получив утвердительный ответ, продолжил: – Михалыч, это, значит, начальник наш, железнодорожный, просил передать для Степана Петровича: Василия нашли мёртвым на стройке, подробности не известны… Так вот и просил сказать, слово в слово…
Смирнов, посмотрев на дежурного, понял, что ответа не получит, если задаст вопрос, торопливо, почти на автомате, бросил фразу:
– Поехали! Что это такое, час от часу не легче…
Оставшись на хозяйстве, старший пионервожатый Костя Смирнов, в принципе, не ощущал какой-то боязни: ответственность большая, да, это понимал, но верил ребятам, думал, всё-таки третий год вместе тянем лямку, прошли пионерские сборы, в команде подобрались почти все заядлые туристы или альпинисты, физрук – мастер спорта, курсант мореходки – отличный пловец, сразу взял на себя безопасность на воде. И повара – тётя Вера и тётя Шура, и медики ему понравились. В медпункте – уютно, приготовлены четыре авральные койки, запаслись собственным титаном для горячей воды и двумя масляными радиаторами на случай холодов. Иногда, правда, бузила по ночам «обслуга», как называл Степан Петрович обслуживающий персонал пионерлагеря, но пока открытых жалоб не было, а там посмотрим: втык сделать – большого ума не надо.
Вожатые стали потихоньку различать своих подопечных, интересно наблюдать за седьмым и восьмым отрядами, когда на руках студенток одновременно висят по пять-десять детей. Константин старался почаще заглядывать к малышне: честно сказать, ему хотелось видеть вожатую Наташу Чегину, однокурсницу, с которой на пионерских сборах как-то само собой произошло сближение. Чем приглянулась немногословная, тихая и даже несколько замкнутая девушка, он бы не смог даже ответить. Она только в январе отметила совершеннолетие (на год раньше одногодок поступила в институт) и так была похожа на своих питомцев какой-то детскостью и незащищённостью, что Константину, отслужившему в армии замкомвзвода, прошедшему «Крым и рым…», оказавшемуся старше её на пять лет, постоянно хотелось как-то отогреть и уберечь девушку от напастей.
