— Как всегда без сахара и ягод? — любезно поинтересовалась кухарка, вспомнив про мою особенность. Это был первый человек, который не видел во мне инопланетянина. Она улыбалась и была весьма вежливой.
— Да, спасибо, — ответила я, но улыбнуться в ответ — не смогла, словно разучилась.
— Подожди секунду, Злата. Я тебе кусок шарлотки оставила. Домашней и жутко пресной, — подмигнула женщина.
Я устало выдохнула и состроила вежливую гримасу.
— Хорошо.
Ну вот, несколько часов сильного напряжения сменились несколькими минутами легкой радости.
— И где носит этих поварих? — послышалось за спиной.
Привет, моя история про море,
Моя война, за счастье против всех…
Я напряглась. Вся. С головы до кончиков пальцев ног. Стоявшего позади меня парня, явно не заботила минимальная, между нами, дистанция. Я чувствовал его горячее дыхание у себя на затылке и покрывалась колючими мурашками.
Кухарка вернулась очень быстро, отчего я была ей безмерно благодарна.
— Держи. Приятного аппетита.
Схватив поднос трясущимися руками, я попыталась аккуратно развернуться, но не смогла, потому что уткнулась посудиной в каменную грудь.
Привет, моя печаль, укутанная в плед,
Привет, мой страх, мой болевой на сердце след…
Соколов старший смотрел на меня сверху вниз. Он улыбался. На секунду мне показалось, что он не держит на меня зла и готов общаться, как и прежде. Что ж, мои наивные мечты рухнули в одно мгновение. Его лицо почернело. Стало злым. Казалось, он видел во мне свою смерть, а может, что и похуже.
— Привет, — пискнула я, едва держась на ногах.
В ответ Саша лишь слегка склонил голову набок и больше ничего. Ни привет, ни здравствуй… Его дыхание стало тяжелым, нервным, отчего я поспешила незамедлительно убраться.
Заняв самый дальний столик, я принялась дышать на руки. Мои пальцы покалывало от холода. Даже зимой мне не приходилось так мерзнуть. Меня всегда коробила способность Саши понижать температуру моего тело до минусовых показателей.
Я украдкой наблюдала за Соколовым. Несмотря на небольшое количество прошедшего времени, он сильно изменился. Вместо густой шевелюры, теперь красовалась белесая щетина. Скулы на его лице заострились, словно он был болен. А на замену светлым рубашкам пришла дерматиновая жилетка, такую же всегда носил Рыбин. Теперь, со спины парней было просто не различить. Разве что Саша был выше Василия на голову, а в остальном — пугающее сходство.
Саша осушил стакан с горячим чаем за секунду. Порой мне казалось, что он вовсе не человек, ведь, кипяток должен был обжечь его желудок. А потом он ушел. Быстро. Словно не мог находиться со мной в одном помещении.
Это был трудный день. Я смотрела на стрелку часов, которая отказывалась двигаться и мечтала о звонке.
На последний урок я шагала, как на каторгу. Это была история, но смущали меня не сложные даты и не доисторические события — мне не хотелось видеть мерзкую рожу Рыбина. Вообще никогда.
— Куда ты подевалась? — прошептала Нина, больно толкнув меня локтем в бок. — Мы с Семой тебя обыскались.
— Я была в буфете. Жутко хотелось пить.
Подруга нахмурила брови.
— Могла бы у меня попросить. Ты ведь знаешь, что мама вечно забивает мой портфель компотом.
Меня передёрнуло.
— Ты называешь компотом кучку гнилых слив с каплей невыносимо-сладкой воды? Гадость.
Павленко опечаленно вздохнула.
— Ты права. Моя мама — паршивый повар. Зато Колька Лагута жует его за обе щеки.
