Откинув косу за спину, я принялась ковырять пальцем гнилую доску.
— Этой ночью наш дом обкидали камнями, — неохотно призналась я. — Окно в комнату было разбито. Я не выспалась. До самого утра думала об этом.
Улыбка спала с лица Семена. Парень понял, что его шутка была неуместна.
— И что надумала? Предположения есть?
Сема как-то странно задал этот вопрос, будто уже знал на него ответ.
— Ты что-то знаешь?
Он пожал плечами.
— Догадываюсь. Только Рыбный мог сделать такое.
— Вот я и думаю…
Благодаря Семену, я полностью убедилась в виновности Рыбина. Все было слишком очевидно.
— Почему он цепляется к тебе? После «Жителей двора» этот придурок совсем башкой тронулся. Рычит на всех. Взвинченный какой-то. Бешеный. Но к тебе у него особенное отношение. Да и ты бледнеешь, когда про него слышишь.
Сема сильно ошибался. После того как прозвучало «Жители двора», я уже ничего не слышала. С тех пор, для меня этот праздник носил другое название. «Жестокое убийство» — вот, как он теперь назывался. Убийство, о котором я должна молчать до конца своих дней, иначе лишусь последнего родного мне человека.
Над нами навис густой туман. Воздух был влажным, сырым, и словно не желал попадать в легкие. Да и говорить на эту тему было довольно сложно.
— Не знаю, что ему от меня нужно, — хмуро выговорила я, вернувшись в реальность.
— Я знаю, — вдруг заявил Сема. — Я знаю, почему он так с тобой. Слишком много слухов и их невозможно игнорировать.
Голова закружилась, а сердце покачнулось. Они что, знают правду? Знают, что случилось тогда на речке и почему дедушка умер?
Я сглотнула.
— О чем ты?
— Да ладно тебе, Златка. Рыбин ведет себя так, потому что влюблен до беспамятства. Это уже всем известный факт.
Я выдохнула с облегчением, но через секунду снова напряглась.
— Глупости это все. Надо быть полным кретином, чтобы так проявлять свои чувства.
— Вот именно! — Семка спрыгнул с лавочки и встал напротив меня. — Кто он, по-твоему?
Я недоумевающе развела руками.
— Он — кретин! — продолжил Сема. — Самый настоящий! С кретинской душой и особо кретинскими мыслями! Даже пахнет от него кретином, и отец его тоже кретин! Это настолько кретинский союз, что аж блювочка на языке скапливается.
Я прыснула от смеха.
— Что?
Сема натянул обворожительную улыбку и отмахнулся.
— Ну ладно, про отца я загнул, но все равно считаю его мудаком.
— Я не про это. Что еще за блювотинка?
— Ах, это! Ну, знаешь, когда содержимое желудка начинает вырываться наружу не через стандартный выход, а выбирает самый сложный путь, то…
— Не продолжай!
— А если еще накануне ел рыбу, пил молоко и закусывал клубникой…
— Хватит, пожалуйста, — взмолилась я, и мы рассмеялись.
Не думала, что у Семена получиться развеселить меня. Я была настроена ходить мрачной весь день, но что-то пошло не так. Что ж, такие неожиданности были мне по душе.
— Вернемся к теме. Что будем делать с кретином?
— Да что с ним сделаешь? Не убьешь же.
— А это идея!
Наши глаза встретились.
— Да шучу я, — козырёк кепки прикрывал половину его лица, оставалась только улыбка. — Эх, Сашка тоже весь какой-то чудной стал.
Я судорожно закивала.
— Согласна. Я вообще его не узнаю. Как он вообще мог связаться с Рыбиным?
— Их кое-что объединяет, — на его лице застыла загадка, а я вскинула бровями. — Любовь. Понимаешь, Злата, Саша из числа тех кретинов, которые, не получив должной взаимности, начинают свирепеть и мстить. Как и Рыбный. Это их и связывает.
