Иногда, когда она пила или принимала свои таблетки, в её голову приходили очень странные идеи, смысла которых я не только не понимал, но и подозревал, что его там вообще нет. Например, однажды, несколько лет назад, когда мне было лет двадцать или около того, она без стука зашла ко мне в комнату и сказала, что я уже взрослый, поэтому мне пора подружиться с какой-нибудь девушкой. Я, конечно, хотел бы, чтобы у меня была подруга, но не ожидал, что мама просто возьмёт и приведёт незнакомого человека домой. Но именно это она и сделала. Мне казалось это неправильным, неестественным, поэтому я вышел из комнаты в прихожую с опаской.
Там стояла женщина, сильно накрашенная и безвкусно одетая. Я очень хорошо запомнил, в чём она была, потому что всегда обращал внимание на то, что носят люди, особенно девушки – обычно одежда была примерно одинаковая, скучная, но некоторая сильно выделялась, красотой или уродливостью – по-разному. Так вот, на женщине была очень короткая ярко-оранжевая юбка из искусственной кожи, больше похожая на резиновую изоленту, плотно обмотавшую бёдра, в которой, наверное, было жарко и очень неудобно. Ещё на ней была лёгкая белая футболка или майка, поверх которой незнакомка накинула красную блестящую куртку. Ещё только начался март, было холодно, и я решил, что мама специально выбрала для меня, дурака, такую дуру. Ведь умный человек не станет подобным образом одеваться в промозглую и ветреную погоду. Я не очень-то хотел завести себе глупую подругу, и всё же не это обстоятельство пугало меня. Её длинные густые рыжие волосы, большие губы, намазанные бордовой помадой и обведённые тёмным карандашом, плотные ягодицы, огромной длины ресницы – всё это вызывало у меня страх. Я сделал шаг назад и остался стоять у двери в ближайшую комнату.
– Знакомься, – весело сказала мама. Она улыбалась, не стесняясь своих гнилых зубов, и разглаживала руками плиссированную юбку в цветочек, которую надевала только при гостях. Она указала на женщину. – Эта красавица – Алина.
Женщина тоже улыбалась, и хоть у неё не было гнилых зубов, выглядело это всё равно как-то неприятно. Мне показалось, что у неё слишком большие резцы. Я ничего не ответил, потому что растерялся от неожиданности. Мама сделала шаг ко мне навстречу и взяла меня под руку, как арестанта. Почти незаметно подтолкнула к гостье, а затем отошла немного в сторону.
– Он у меня немного стеснительный, давно не выбирался в люди, – пояснила она, и Алина как будто понимающе кивнула, а затем протянула мне руку.
Я нехотя подошёл и осторожно пожал её пальцы, и она почему-то рассмеялась. Я посмотрел на маму в надежде, что она скажет: «Ну всё, Савка, иди к себе, дальше мы тут сами», как она говорила каждый раз, когда кто-нибудь появлялся на пороге. Но она молчала и улыбалась, и улыбка её была теперь недобрая. Мне казалось, что она просто растягивает свои бледные потрескавшиеся губы в разные стороны.
– Ладно, Савка, кончай ломать комедию, – она снова подтолкнула меня. – Проводи Алину к себе в комнату и… пообщайтесь. Ты же хочешь провести вечер с красивой девушкой?
Я никак не мог бы назвать нашу гостью девушкой (тем более, красивой) и теперь даже засомневался в том, правильно ли я всегда понимал это слово. Я невольно представил, как она присаживается на стул, и ножки у него ломаются, как спички. Я сделал шаг назад и отрицательно замотал головой, не в силах что-то сказать. Губы словно приклеились друг к другу, а глаза защипало от сухости. Я заметил, что мама перестала улыбаться и уже явно начинала сердиться, и от этого мне стало ещё страшнее.
