Но Валя всегда умела звонить вовремя.
— Я, между прочим, волнуюсь! — с упреком начала она.
— За меня, что ли? — Чтобы не утопить телефон, я включила его на полную громкость и оставила рядом с умывальником. — Или Маша уже разнесла твою квартиру?
— Вот еще! — фыркнула подруга. — Я за адвоката своего переживаю! — Вдруг скис там с тобой. А ему еще мужа моего спасать!
— Какая забота о близких!
Память напомнила, как именно Бояринов «скисал» час назад, и я на секунду с головой погрузилась в воду.
— А я забочусь! В кои-то веки нормальный мужик тобой заинтересовался.
— Так он все же мной заинтересовался, а не моим немецким?
Вопрос, конечно, был лишним. Бояринов по щелчку пальцев мог найти себе самого лучшего переводчика столицы. С опытом участия в переговорах. И за гораздо меньшие деньги.
Если он и стал допрашивать Валю о моем немецком, то не для того, чтобы предложить работу.
Наверное, я догадывалась об этом с самого начала... Точно догадывалась! Только врать себе, что попала в Гамбург ради денег, было приятнее.
В институте я считалась одной из лучших студенток, даже когда родила на третьем курсе и вынуждена была перейти на заочное обучение. Та молодая девчонка верила, что сможет работать за границей и увидеть мир.
Нынешняя поездка была для меня первой. Легко было представить, что это та самая мечта. Не вспоминать две предыдущие встречи с Бояриновым. Сказать, что купилась на гарантии своей интимной неприкосновенности, на деньги...
Но только правда всегда была на поверхности.
— Женёк, ну это ж мужики! — Вале, похоже, тоже лгать надоело. — У них когда стойка, то никакая преграда не спасет. Не от меня бы он узнал о тебе, так от кого-нибудь другого.
— Конечно...
Я никогда не курила, не испытывала желания заполнять свои легкие всякой дрянью, но сейчас, наверное, не отказалась бы.
Вечер откровений получился. Вначале, благодаря Бояринову, я узнала, как умею заводиться от всякой пошлости. Насмотрелась. Потом начувствовалась. Теперь вот лучшая подруга призналась в сводничестве.
— Валь, и много ты ему обо мне рассказала?
— Да так... Что нет у тебя никого. Что в разводе. И что в школе работаешь. О причинах развода и про Машку не говорила! — принялась оправдываться Валя. — Ты не подумай! Я всю подноготную не сливала. Ты это лучше как-нибудь сама.
— О Маше зря не сказала. — Я посмотрела на свое отражение в мыльной воде. Мокрая курица с огромными глазами и красными зацелованными губами. — Может, остыл бы на этапе разведки.
— Слышь ты! Звезда моя! У вас сколько дней там, в Гамбурге, осталось?
— Еще три... если ничего не случится.
— Это не «еще три», а целых три! Усекла?
— Предлагаешь пойти к нему в номер и отдаться?
— Отдают долги! А с такими мужиками нужно не о долгах думать, а о доходе! Женском! Природном! Чтобы все естество задышало жизнью. Чтобы...
— Про дымоход и чакры я помню! — вырвалось у меня со смехом.
— И не смейся мне там! — строго пригрозила Валя. — Хватит быть одной. Сама небось устала. Успешных мужиков привлекают только счастливые женщины. А на домашние подвявшие фиалки ни один перископ не поднимется.
— Ну... у Бояринова с перископом точно полный порядок, — рассмеялась я.
Судя по метафорам, где-то рядом с Валей бегал наш выводок детей. Все без отцов. Только по разным причинам.
— Бояринов, Женёк, это твой джекпот, — упрямо продолжила подруга. — Тот самый самосвал со счастьем. А что нужно делать с такими самосвалами?
